А может, на самом деле оно было вовсе не так, но Бофранку свиноглазый священник не глянулся.
— Это еще что! — воскликнул кардинал Дагранн. — В обители Святого Силиуса меня потчевали тамошним пивом, а готовят его так: варят забродившие злаки, в числе которых ячмень, овес, полба, чечевица и даже вика, коей питают скотину, и сей не осветленный отвар именуют пивом. Каюсь, опробовав такое питье, я был скорбен животом добрых три-четыре дня…
Рассуждения о качествах пива показались Бофранку несколько странными и неуместными. Однако ж вино было отменное, и он сидел, молча прихлебывая его и пытаясь понять, что все-таки происходит вокруг.
— Хире Бофранк! — неожиданно обратился к нему Фалькус. — Перед вами, по сути, собрание старцев, возомнивших себя спасителями веры и в заблуждении этом пребывающих. Что видим мы? Страшные пророчества сбываются, лоно церкви заражено гнусными демонопоклонниками, коим прикрытие истинной веры помогает в деяниях жутких и богомерзких, и никому нет до сего дела. Мы полагали вас пособником Баффельта, да сгорит он в подземном пламени, но, к счастию, разубедились в оном подозрении. Жаль, что мы утратили последнего нашего человека в миссерихордии, ибо брассе Слиман, как мне донесли, был умерщвлен по велению Баффельта вчера вечером.
— Но не сделать ли нам своего шагу, пока дрянной живоглот обретается под подолом у фелицианок? — спросил свиноглазый.
— О каком шаге говорите вы, фрате Вольфус?
Стало быть, желтолицый священник — фрате Вольфус, епископ Ольсванны. Бофранк едва не фыркнул в свой бокал самым неучтивым образом, ибо вспомнил беседу свою с Гаусбертой по поводу подземных троллей.
— Я полагал, троллей все же не существует, — сказал тогда Бофранк.
— Так полагают все, кто не видел тролля, — возразила девушка.
— Но вы же не видели…
— А вы видели епископа Ольсванны, к примеру?
— Нет, не имел чести, — признался конестабль.
— Но он существует.
— Но он не тролль!
— А чем тролль по сути своей отличается от епископа, хире? — насмешливо спросила Гаусберта.
Видела бы она безобразный лик фрате Вольфуса! И в самом деле, иной тролль, должно быть, куда благообразнее. Впрочем, в последние дни события складывались таким образом, что Бофранка окружали сплошь уроды, убогие и юродивые, так что еще одним больше, еще одним меньше…
— Не пора ли наконец обратиться к пресветлому королю? — вопросил тем временем Вольфус.
— С чем мы придем к нему? Даже если бы нас допустили — а каждый из нас в опале, о чем не след забывать! — что мы предъявим? Да, солнце угасло, но оно вновь освещает землю, набирая прежнюю силу, и объяснять это явление можно по-всякому, в том числе и с ученой точки зрения, а что стоит Баффельту нанять пару мудрых мужей, кои расскажут королю о преломлении лучей, о водяных и ледяных парах, о исторгаемом вулканами пепле, что подъят был ветрами в невиданные высоты и застил солнечный свет… Да, мертвецы покинули могилы свои и шастали, не ведая покоя и смирения, свойственного сему племени, по улицам, — но нам тут же приведут в ответ многочисленные труды по данному вопросу, написанные королевскими судьями, епископами, миссерихордами, укрепленные показаниями многих достойных свидетелей и скрепленные герцогскими печатями. Да, чума обрушилась на нас — но она приходит каждое столетие! Нет, к королю идти не стоит, ибо нам нечего сказать ему во обличение гнусных люциатов… — с печалью заключил грейсфрате Шмиц.