– Это та мечущая, что призывает на свой нераст, – охотно пояснил Орино.

– Получается, у каждого мужчины несколько мест или только одна? – Я совершенно запуталась в их системе межполовых взаимоотношений.

– Есть определенная группа мужчин, у которых места одна, – как-то поспешно отозвался Орино, – но для поголовного большинства мужчин ограничений нет, они могут участвовать в нерасте любого количества женщин. Главное, чтобы те пожелали их пригласить.

– А что надо для того, чтобы они пожелали? – Я уже с откровенным любопытством пыталась разобраться в вопросе.

– Есть кое-какие условия. – Верлианец явно ушел от ответа. Наверное, там или страшная тайна их расы, или мне точно это не осилить.

И тут посетила запоздалая мысль, которой следовало бы давно оформиться. С водными все понятно, но вот как быть с высшими верлианцами? Не знаю, как уж там у них с представлениями об естественности процесса размножения, но вот сегодня ночью я никакого пренебрежения в отношении земного варианта не заметила. Или тут тоже нет в его понимании связи между постельными забавами и детопроизводством? Вот попробуй в этом разберись…

– А ты? – отвернув порозовевшее лицо в сторону, робко уточнила я. – Ты тоже можешь принимать участие в нерасте? И у тебя тоже есть… э-э-э… дети?

Орино как-то недовольно выдохнул, но ответил. И его ответ меня удивил:

– Да, могу, если буду в этот момент на планете и места пожелает меня призвать. Все мои мальки уже выросли. Взросление у нас происходит быстро. Физически взрослого состояния мы достигаем через шесть лет после того, как вылупимся, а вот половозрелого – только через сорок.

Уф, тогда можно о контрацепции не беспокоиться? Раз детей он создает иначе. Не выдержав, я оглянулась и, смерив его пристальным взглядом, спросила:

– А почему есть верлианцы, которые обитают в воде, и те, что на суше? Как так происходит, если рождаетесь вы все из одной икры, я же верно поняла?

Очень уж интересно было узнать, откуда на этой планете с густонаселенным подводным миром такое малочисленное сухопутное население.

– Да, изначально мы все появляемся для жизни в воде, – кивнул Орино, – но при желании, достигнув половозрелого состояния и получив одобрение Совета, можно запустить процесс трансформации и изменить свое тело для жизни и на суше. Это сложно объяснить представителю другой расы, и сложно сделать этот выбор…

– Почему сложно сделать выбор? – тут же переспросила я. – Ведь это такая возможность познать другой мир, другие планеты… У нас бы, наверное, все пожелали.

– Так только кажется. Очень сложно полностью оборвать связь с родной стихией. Если ты существуешь в гармонии с собой и не важно, чем ты занят – обрабатываешь поля водорослей, производишь перламутровые ткани, строишь криаловые жилища, занимаешься наукой, воспитываешь мальков, создаешь новые технологии, – ты и так самодостаточен. Какой смысл переносить невероятное испытание болью и начинать все сначала? Единицы делают этот выбор, соглашаются разорвать связь. Ведь это необратимо, и часть души навсегда остается пустой. Трудно, с момента рождения существуя в многочисленном окружении, перестроиться на одинокое существование. Очень трудно. Ради того, чтобы изменить эту ситуацию, любой из нас пошел бы на многое, если не на все. – В его голосе мне почудились затаенные оттенки горечи.