Он снова вдруг почувствовал тошнотворное головокружение, и на этот раз в буквальном смысле.

Бойс Ганн в тревоге вскочил на ноги. Он не мог не вспомнить о странном головокружении, которое предшествовало его падению в двадцать миллиардов миль глубиной... и это было то же самое ощущение, которое он испытал перед нападением пироподов на катакомбы Планирующего...

Но на самом деле причина была совсем в другом. Это ощущение сейчас легко объяснялось. Вагон субпоезда тормозил свой бег. Наконец, он застыл, медленно вращаясь между силовыми катушками в вакууме туннеля.

Если у Ганна и могли появиться сомнения относительно своих ощущений, то крики охранников быстро развеяли бы эти сомнения. Казалось, все пассажиры шарового вагона кричали одновременно.

— Что случилось? Мы остановились! Великий План, мы на глубине в пару сотен миль... Температура... Помогите... Выпустите меня!

Голоса сливались в неразборчивый шум, но в каждом из них, словно лезвие ножа, слышалась нотка паники. В вагоне субпоезда царил ужас, который невозможно было уменьшить словами, потому что причина его была слишком реальна.

Машин-сержант сразу оценил ситуацию. Кивнув антеннами радарного шлема, он проревел:

— Вперед, выходи! Эти бараны передавят друг друга, если мы их не приведем в порядок!

Бойс Ганн был оставлен в одиночестве. Он слышал, как охранники криками отдают приказы, наводя спокойствие среди пассажиров субпоезда. Кажется, никто не мог сказать, что происходит. Поезд остановился, вот и все. Они повисли на глубине в несколько сотен миль, в жаре, которая была способна расплавить алюминий, где давление в пыль сокрушает даже алмаз, где их предохраняют только силовые кольца туннеля. Видимо, та же причина, которая задерживала движение перед их отъездом, снова вмешалась в движение поездов.

Разница была только в одном — здесь их не могла отыскать рука помощи со станции, и если бы в работе катушек силовых полей произошел сбой хоть на секунду, они погибли бы мгновенно. И даже если поле не исчезнет, они все равно умрут через несколько дней от удушья, если поезд не сможет снова двигаться.

Потом, совершенно неожиданно, Ганн почувствовал новый толчок — вагон пришел в движение.

Только когда громадная сорокафутовая сфера набрала скорость, Ганн осознал, что все это время почти не дышал. Люди за пределами купе испустили всеобщий вздох облегчения. Один за другим возвращались охранники, весело переговариваясь и смеясь. Теперь они казались почти такими же, как все остальные люди. Они не включили Ганна в разговор, но и не старались заставить его молчать. Один из них даже исчез на несколько минут и вернулся с подносом напитков из буфета...

И в этот момент громадный шар вагона снова тряхнуло. Толчок... визг раздираемого металла... и они остановились, словно врезавшись в какую-то преграду. Ганна и охранников швырнуло на противоположную стенку купе, словно пригоршню камешков.

Ганн слышал вопли и скрежет ломающегося металла вагона.

— Конец! — завопил кто-то. — Поле погасло!

И, погружаясь в черноту обморока — он еще не чувствовал боли, но сознавая, что истекает кровью, — он слишком сильно ударился о стену и встать уже не мог, — Ганн успел подумать: «Он прав. Это конец.»