Карина действительно здесь! К черту чеки, которые он обычно выписывал, вернувшись на ранчо! Это может сделать Гейб. Данте чувствовал себя живым, как никогда. Все его чувства обострились, инстинкты взыграли с новой силой. При мысли о том, что Карина на его ранчо, под его крышей, по жилам мужчины словно потек теплый жидкий мед. Они столько времени не были здесь вместе…

Данте мгновенно вернулся в прошлое, где он избегал бывать. Оно сразу напоминало ему о жестокости отца. Тот даже не скрывал от жены свои многочисленные похождения на стороне. Для него это было доказательством мужественности. Он не видел в этом трагедии, а у матери Данте было разбито сердце.

Он бросил взгляд на дом, который отремонтировал в память о ней. Экономка Мария поможет Карине устроиться с удобствами, после чего Карина станет свидетельницей царящего здесь счастливого хаоса, устроенного им для себя. Интересно, что она об этом подумает?

Экономка с улыбкой приветствовала Карину, приглашая ее войти в огромный холл, шум в котором зашкаливал. Гейб был прав. Здесь было полно ребятни. И этого она меньше всего ожидала от Данте.

– Дьяволята! Прошу прощения, – извинилась экономка, улыбаясь при этом.

Она взяла Карину за руку и увела прочь от царившего здесь кавардака, обогнув самодельный плот на колесиках, на котором расположилось несколько детей.

– Сегодня особенный день. Хозяин вернулся домой, и все счастливы.

Карина призналась себе, что чувствует себя комфортно среди этого хаоса. Конская упряжь и футбольные мячи, разбросанные игрушки и несколько велосипедов соседствовали с антикварной мебелью.

– Так как? – услышала она знакомый мужской голос и чуть не подпрыгнула от неожиданности. – Что ты думаешь о моем доме? Одобряешь?

– Данте? Я не ожидала увидеть тебя сегодня.

– Почему? – Он пожал плечами.

– Гейб сказал…

– Тебе нравится, как я отремонтировал дом? – спросил Данте; его тон выдавал, что на самом деле он спрашивает о другом.

– Не знаю, удивит это тебя или нет, но мне здесь очень нравится.

– Я рад.

Глубокий, хрипловатый голос Данте пронзил ее, как горячее лезвие ножа воздушное безе. Карина не могла оторвать взгляд от его озорной, почти мальчишеской улыбки, и это значительно затрудняло ее намерения ограничивать свои мысли только делами. Высокий, недопустимо красивый Данте излучал опасность, хотя среди льнувшей к нему детворы он не выглядел таким уж угрожающим.

Здесь даже воздух заставлял забыть о суматошной городской жизни, заставлял ощущать себя иначе. И Данте тоже был другим. Карину охватило сильное желание сесть на лошадей и пуститься с ним вскачь за горизонт наперегонки с ветром.

– Я буду на кухне, хочу перехватить что-нибудь с этими дьяволятами, – сказал Данте. – Когда разберешь вещи, можешь присоединиться ко мне, и мы обсудим план намеченных мной работ.

Карина отсалютовала ему.

– Могу я надеяться, что ты с таким же вниманием отнесешься к моему плану работ?

– Это зависит от того, что в него включено…

Он удерживал ее взгляд дольше, чем это было необходимо. На его губах блуждала загадочная улыбка, в глазах сверкал вызов и еще что-то. Карина не понимала что. И она пока не могла увязать детей с его образом жизни. Когда она преодолела половину лестницы, ее окликнул женский голос: