— Разве требуется обо мне знать что-то больше? — настороженно отвечаю я.

— Думаю, да. Горожанка — понятие весьма расплывчатое. За столом ты держишь себя и ешь, как благородная леди в десятом колене.

Оп. Столько стараний, терпения, и так легко себя выдать.

— Жители Наридии очень образованы и знают, как вести себя за столом, — тщательно подбирая каждое слово, осторожно отвечаю я. Возникло стойкое ощущение, что генерал играет со мной, как кошка с мышкой.

— Безусловно, образование в Наридии было на очень хорошем уровне, но при этом именно на этикет там особого внимания не обращали — если человек умеет держать вилку и ложку, то этого достаточно, все остальное тонкости, которые большинству людей ни к чему. Мне довелось немного пообщаться за одним столом и с горожанами, и с сельскими жителями, и даже с представителями храма, чей статус считается выше остальных, но никто таких знаний не продемонстрировал, так что я заинтригован. И поскольку ты попыталась ввести меня в заблуждение своим прошлым высказыванием, я вынужден принять меры.

Напряглась, когда Соул потянулся ко мне, протянул вперед руку, но коснулся не меня, а ближайшей ко мне свечи на столе. Причем коснулся именно огонька. С рукой генерала ничего не произошло, а вот пламя изменило цвет на синий.

— Теперь это свеча правды. Если ты солжешь в разговоре, свеча почернеет. Итак, как тебя зовут?

— Эль Дио.

Свеча осталась синей. Хорошо, что тут не стала ничего придумывать.

— Кто ты, Эль Дио?

— Рабыня.

Свеча синяя. У меня по спине бегут мурашки, я чувствую, что разоблачение уже близко, а потом меня наверняка казнят.

— Кем ты была раньше?

Можно просто ответить, что человеком? Вряд ли этот ответ устроит Соула.

— Горожанкой.

Пламя немного потемнело, но черным не стало.

— Это только часть правды. У вас ведь женщины могут работать наравне с мужчинами. У тебя была профессия?

— Да.

— Какая?

Покрываюсь холодным потом. Лучше бы Соул просто со мной переспал.

— Я работала при храме.

После моего последнего ответа пламя все еще синее, но генерал улыбается, мне кажется, он чувствует, что я верчусь словно уж на сковородке.

— Кем?

— Послушницей.

Пламя свечи почернело. Игра закончена. Один взгляд генерала на свечу, и пламя вновь синее.

— Начнем еще раз, но если ты вновь соврешь, я тебя выпорю. Лично. Затем мы все равно продолжим общение. Соврешь трижды — и общаться мы будем уже не здесь, а в подвалах с дознавателем.

Так. Все плохо. Все очень и очень плохо. Генерал говорит так вкрадчиво, даже доброжелательно, но в самих словах опасность и сталь.

— Кем ты была в храме?

— Я жрица.

Соул довольно кивнул, словно этого ответа и ждал.

— Какое звено?

— Высшее.

А вот тут одна бровь генерала выгнулась в удивлении.

— Разве все высшие жрецы не погибли героически, объединив все свои силы против захватчиков? Увы для них, сил оказалось недостаточно.

Опустила голову.

— Нет, я не участвовала в объединении, — произнесла глухо.

— Как же так? Неужели страх и здравый смысл возобладал?

— Нет. Я не смогла перевоплотиться. Я самая слабая из посвященных. Полные перевоплощения мне никогда не давались. Я не участвовала в том последнем сражении.