Она не позволяла себе думать об этом ночью, когда важнее было помочь ему и обработать раны, но даже тогда она понимала, насколько он привлекателен. У него были правильные черты лица. Рот, которого она только что касалась, был тверд и силен, с хорошо вылепленной верхней губой, которая намекала на решительность и, возможно, даже беспощадность, в то время как нижняя губа изогнулась в волнующей чувственности. Нос — тонкий и прямой. Квадратный подбородок, твердая челюсть покрыта черной щетиной. Волосы были похожи на мягкий черный шелк цвета угля, и без всякого синего блеска. Кожа покрыта глубоким загаром, оливково-бронзового оттенка.
Он был хорошо накачен, но без излишеств, свойственных культуристам. Он обладал мускулатурой, говорящей скорее о тяжелой работе и физических упражнениях, мускулатурой мужчины, тренировавшегося по двум направлениям — сила и скорость. Рэйчел взяла его руку в свои ладони. Его руки были узкими и с длинными пальцами, их сила была очевидной даже притом, что он был совсем слаб. Ногти были коротко обрезаны и имели правильную форму. Она почувствовала мозоли на его ладони и кончиках пальцев, и почувствовала что-то еще: уплотнение на внешней стороне его руки. Она затаила дыхание, и предостережение покалыванием пробежалось вдоль ее позвоночника. Притянув его руку к своей щеке, она коснулась шрама на плоском животе — кривая, серебристая линия, которая почти сверкала на его темном загаре. Шрам шел поперек живота возле правой стороны и дугой уходил вниз, где его невозможно увидеть. Это был шрам не от операции. Она похолодела, представив страшную жестокость и злость ножевого поединка. Он, должно быть, увернулся от лезвия, не позволив разрезать себе бок и спину.
Мужчина с таким шрамом и с такими, о многом говорящими мозолями на руках не был заурядным человеком, который занимается чем-то обыденным. Ни один из обычных мужчин не смог бы доплыть до берега с такими ранениями, как у него: для этого требовались невероятная сила и решительность. Какое расстояние он проплыл? Она помнила, что не все сигнальные огни в море можно увидеть. Она посмотрела на его жесткое, аскетичное лицо и задрожала от мысли о стальной воле, скрытой под закрытыми веками. И все же, не смотря на все его способности, сейчас он был беспомощен, и его жизнь зависела от нее. Она приняла решение укрыть его у себя — так будет лучше всего, потому что она сможет ухаживать за ним и защитить его. Инстинкт подсказывал ей, что она приняла правильное решение, но тревога не уйдет, пока у нее не будет каких-нибудь неопровержимых доказательств, чтобы обосновать свою интуицию.
Жар спал — помогли аспирин и обтирания. Казалось, что он погружен в очень глубокий сон. Она задалась вопросом, можно ли отличить разницу между сном и бессознательным состоянием. Хани обещала прийти днем и осмотреть его, чтобы удостовериться, не обстоят ли дела с сотрясением хуже, чем она предполагала сначала. Рэйчел оставалось только ждать, и поэтому она занялась обычными делами. Она почистила зубы, расчесала волосы, потом надела шорты цвета хаки и белую рубашку без рукавов из хлопка. Она начала переодеваться в спальне, как обычно, затем перевела взгляд на неподвижного мужчину на кровати. Чувствуя себя глупо, она зашла в ванную и закрыла за собой дверь. Б.Б. был мертв уже пять лет, а она все еще не обращала внимания на окружавших ее мужчин, особенно незнакомцев.