— Фас! — шепнула певица своему псу, и тот с хрипом дёрнулся в сторону Лохматки. Мальчик тотчас понял, что на эту суку ему тоже не приходится рассчитывать, и стал снимать свою последнюю одежду. Жёлтый к этому времени был уже голый.

— Вы будете драться насмерть! — объявил Весло с поганой улыбкой. — Тот, кто победит, — останется жить. Если не будете драться как следует — мы вас отдадим собакам, сожжём или заморозим.

Трейлер продолжал возиться с Никитой, и тот вдруг повис на тросе вниз головой над двумя разъярёнными псами, которые, ограниченные массивными цепями, с лютым рыком стали кидаться на свою беспомощную жертву, и когда доставали до Бросова, то его крик перекрывал даже орущую на весь ангар музыку.

Мальчики встали друг против друга. Колька заметил, что Петруха примерно такого же сложения, разве что пожилистее и гораздо смуглее. Расстояние между ними было в три-четыре шага. Махлаткин соображал, как же ему завалить Бросова и сможет ли он на это решиться. А вдруг, когда бандюки заметят, что дело зашло чересчур далеко, они прекратят бой и отпустят пацанов на все четыре стороны? Нет, на это лучше не рассчитывать. Колька вдруг ощутил жгучую боль в правой ягодице, схватился за больное место рукой, обернулся и увидел в руке Фенькиной сигарету.

— Сука, я тебе в оба глаза по бенгальскому огню вставлю! — мальчик посмотрел на людей, способных так мучить себе подобных. Неожиданно для себя самого он вдруг во всю мочь заорал: — Гады, чтоб вы сдохли!

После слов Махлаткина смех и ругательства клоповцев только усилились. Внезапно обоих мальчиков пнули сзади в спину, и невольные бойцы, не удержавшись на худых ногах, повалились друг на друга. Они не успели закрыться и с силой сшиблись. Ужас и отчаяние заглушили в них боль от столкновения. Противники даже не успели схватить друг друга, а просто упали и уже на цементном полу, не обращая внимания на полученные ссадины, пустили в ход все свои самые жестокие навыки, обретённые в уличных боях.

Несмотря на то что Колька не переставая тузил своего невольного врага, ему казалось, что он никак не может выйти в этом бою на следующий уровень — вымотать Петруху или как-то иначе заработать свои очки. Поэтому, когда перед ним вдруг образовалось блестящее от пота, ужасное от собственного страха лицо, больше похожее сейчас на разорванный футбольный мяч, он со всей силы ударил в него кулаком, тотчас закричал, почувствовав, что костяшки кулака словно загорелись, но не прекратил атаку, а, пользуясь тем, что уже окровавленное лицо не исчезает, стал наносить один удар за другим.

Однако тут Бросов изловчился, схватил Махлаткина двумя руками за горло, а лбом стал бить в лицо. Колька попытался разжать крепкие костлявые пальцы, но они от этого, кажется, ещё усилили хватку. Он постарался ударить Петруху в лицо, но руки били только по остриженной голове, и это не могло заставить Бросова разжать смертельное кольцо. Вдруг Жёлтый склонил к нему голову и впился зубами в Колькину шею. Махлаткин почувствовал, что управляет своими движениями откуда-то со стороны и они, будто в кошмарном сне, становятся всё слабее и никак не могут достигнуть цели…