Замурлыкал сотовый, мелодией, которую Фелис выбрала для дочери. Оставалось надеяться, что охранники не позволяют Эшли звонить кому попало.

– Привет, солнышко. Нет, пока ничего не разрешилось, – нарочито устало ответила Фелис.

– Мама, это смешно.

– Твоя безопасность – это совсем не смешно.

– Тогда почему не эвакуировали весь колледж?

– Потому что, если угроза реальна, то эвакуация спугнет преступников, и мы их не поймаем.

– Стало быть, пусть остальные погибнут?

– Конечно, нет. Агенты работают круглосуточно, дабы предотвратить нападение, и могу добавить, что рискуют собственной жизнью.

– Только если существует реальная угроза, о чем точно не известно.

– Пока не известно.

Спорить с Эшли – все равно что забивать гвоздь в желе. «Мою девочку вокруг пальца не обведешь».

– Так ты собираешься увозить меня неизвестно куда всякий раз, едва тебе почудится некая угроза?

– Я когда-нибудь срывала тебя с места? – рявкнула Фелис.

Пауза, потом неохотное:

– До сих пор нет.

– Тогда окажи мне чуть-чуть доверия. Лично я считаю вполне вероятным, что после анализа полученных сведений выяснится, что это пустышка, но пока не удостоверюсь до конца, не хочу рисковать твоей жизнью. Поймешь, когда сама станешь матерью.

Эшли сердито выдохнула, явно изготовившись спорить дальше, но Фелис бодро скомандовала:

– Полагаю, мистер Джонсон где-то рядом. Пожалуйста, передай ему трубку.

Джонсона приставили для охраны Эшли. Макгоуэн не знала, настоящее ли это имя, да и какое это имеет значение? Кстати, как и то, хороший он человек или нет. Главное, чтобы сберег дочь.

– Джонсон, – спокойно откликнулся мужчина.

– Пока ситуация не разрешится, не давайте Эшли мобильник.

– Да, мэм. Ей это не понравится, но вы босс.

На заднем плане Фелис расслышала требовательный вопрос дочери: «Что она сказала?»

– Можете передать ей мой приказ. Полная изоляция от внешнего мира.

Фелис закончила разговор, улыбаясь на силу духа Эшли, хотя стойкость пропадала попусту. Придется дорого заплатить, но безопасность дочери того стоила.

Завтра... «Завтра позабочусь о Фордже».

Лиззи крепко спала. Удивительно, что удалось заснуть, ведь, как и предупреждал Ксавье, кошмарная правда стала для нее ударом. Амнезия не смягчила убойного эффекта, Лиззи поверила ему сразу и безоговорочно. Отсутствие воспоминаний всё только ухудшило, потому что подоплека событий в голове позволила бы отфильтровать полученные сведения. А так неизвестно, о чем она тогда думала, что чувствовала, чем занимались другие агенты до и после инцидента, что она сама говорила и делала. Ксавье сообщил только голые факты, и история выглядела отвратительно.

Ксавье рассказал бы больше, если бы она попросила, но пока Лиззи решила переварить уже услышанное.

– Я в норме, – уверенно заявила она. – Просто дай мне немного времени, ладно?

Ксавье одарил ее острым взглядом, она не дрогнула, поэтому он коротко кивнул, выключил лампу и распростерся рядом на постели. Лиззи повернулась на бок спиной к нему – не отвернулась, просто в такой позе чувствовала себя комфортно. Ксавье обнял тяжелой рукой и притянул ближе к себе, уютно устроив в колыбели мускулистого тела. Лиззи сжала пальцами его ладонь. И знакомая поза, и тепло его кожи в сочетании с чисто физической усталостью, привели к тому, что она мгновенно заснула, вместо того чтобы бесконечно размышлять о делах минувших, о том, что невозможно изменить.