Ничего не происходит. Все в порядке.

Облегченно смахиваю пот со лба и иду следом за сестрой. По привычке прислушиваюсь, пытливо смотрю по сторонам, пытаясь уловить чужие тени и очертания.

Только никого не вижу и не слышу.

Все хорошо. Обычный дом. Родной. В котором провела все детство.

На противно дрожащих ногах иду за Аринкой на кухню, и чем ближе оказываюсь к выходу, тем страшнее становится.

Вдруг стена осталась? Вдруг с появлением сестры ничего не изменилось, и мы вместе станем заложниками чертовщины, творившейся в этих стенах?

Останавливаюсь перед входной дверью, гипнотизируя ее, пытаясь собраться смелостью и открыть.

Мне хочется сделать это в присутствии сестры. Чтобы убедить саму себя – я нормальная. Что мое безумие – это всего лишь игра воображения.

От непонятных эмоций сводит зубы, колет в межреберье.

Втянув воздух в себя, через силу громко сердито выдыхаю, и иду на кухню, мимо проклятой двери.

Арина уже разогревает у плиты ужин.

Сегодня настроение у сестры хорошее. Наверное, на работе дела наладились, да и Андрей поднял сестренке настроение.

Кстати, а где Чернов? Я же слышала ненавистный голос.

– Арин, а где твой ненаглядный? – как можно спокойнее спрашиваю у нее, пытаясь ничем не выдать своего бешеного волнения, – я вроде голос его слыхала…сквозь сон.

– Да, тут он. Пошел на улицу, в машине ковыряться. Что-то у него поломалось. Так что это надолго. Его теперь от этой груды железа и за уши не оттянешь, так что давай ужинать вдвоем.

Значит, его нет в доме? Это хорошо. Это придает уверенности.

Решаю использовать его отсутствие для того, чтобы поговорить с сестрой, поделиться с ней своими нелепыми страхами. Да, признаваться в таком стыдно, но иначе не могу. Одна я не справлюсь.

– Арина… – смущенно замолкаю, когда обращает на меня ясный, лучистый взгляд, – по-моему, у меня серьезные проблемы.

– Что случилось? Опять сны?

– Не только сны. У меня есть подозрение, что я реально схожу с ума. С каждым днем у меня остается все меньше здравого смысла. И, наверное, со временем станет еще хуже.

– Так! Давай-ка по порядку и с подробностями, – она решительно упирает руки в бока, – Я пыталась быть тактичной, не лезть к тебе с расспросами, но в последнее время, после твоего возвращения, ты действительно ведешь себя странно. Не знаю, что именно с тобой делала эта скотина в Москве, но я тебя не узнаю. Давай, вещай. Я тебя внимательно слушаю.

Мнусь, не зная, как начать разговор. Жутко стыдно, признаваться в том, что происходит со мной. Это как во всеуслышание заявить в том, что боишься плюшевых медведей…А, может, и нет.

Только все равно стыдно.

Сбиваясь, путаясь, признаюсь сестре в том, что мне страшно оставаться дома одной, что мерещатся и слышатся всякие невероятные вещи.

Арина слушает внимательно, даже, как мне кажется, не моргает, а я невольно жду, что сейчас она покрутит у виска и скажет "Дианка, ты совсем больная", или спросит "тебе сколько лет, сестренка?".

Ничего такого не происходит, но под конец она все-таки произносит:

– Совсем плоха стала, старушка. Хотя… Я сколько тебя помню, ты всегда боялась дома одна оставаться. Все чего-то слышала, какие-то шорохи, скрипы, а теперь еще и голоса добавились.