– Ага.

А что он ещё мог сказать? Накатившаяся слабость подламывала его и клонила тело к земле, но остатки разума заставляли сопротивляться, чтобы, просто банально, не показаться трусом перед Ёганом, его отцом и этим Питером. Справившись со своей слабостью, Александр пошёл за Ёганом, который настойчиво звал его на делёжку. А между тем, отец Ёгана спорил с пришедшим вместе с ним Питером:

– Давай кольчугу продадим на осенней ярмарке в Фюрте или во Франкфурте, а потом поделим деньги. – предлагал Гельмут.

– Нет, Гельмут. Она до осени не долежит: ржавчиной покроется и товарный вид потеряет, надо идти сейчас во Франкфурт, и там её продать. – предлагал Питер.

– А мы её воском натрём. – не сдавался Гельмут, имея в виду кольчугу.

– Ты совсем, наверное, сдурел, а вдруг хозяина спохватятся, а пока не спохватились, надо её продавать. Кольчуга эта – просто отменная, за такую могут и солидами дать. – привёл отличный довод Питер.

– А почему во Франкфурт идти? Фюрт ведь ближе. – подумав, спросил Гельмут.

– Фюрт ближе, поэтому и не стоит туда идти. Может, этот рыцарь там был недавно, как раз по нашей речке плыл, а она, сам знаешь, приток Регница, а по ней и до Фюрта совсем близко. – комкано пояснил Питер.

Гельмут снова задумался, а потом согласился с Питером. Они ударили друг друга по рукам. Гельмут повернулся к пацанам, рывшимся в барахле убитого рыцаря и, обращаясь к ним, сказал:

– Ёган, я твои пять монет оставляю пока себе, а твои, Аксел, я отдаю тебе, но теперь знай, что за проживание у себя на дворе, я буду брать с тебя плату, – он на миг задумался, а потом добавил, – один пфенинг за семь дней.

Александр хотел возмутиться, потому что пять монет из тридцати – это вовсе не четвёртая часть, а шестая, но глядя на двух дюжих мужиков, решил этого не делать, махнув головой и соглашаясь, внезапно для себя сказал:

– Только я нож себе забираю.

Нож они нашли в вещах рыцаря. Александр, не заметивший оружия на раненом, наткнулся на него только сейчас, и он ему очень понравился, хотя работа была грубой и изящностью похвастаться нельзя было. Мужики переглянулись, а потом, махнув рукой, согласились:

– Да, бери.

В Рюро возвращались уже вчетвером, совсем забыв про рыбу. Кольчугу, шерстяную подкладку и сапоги со штанами припрятали Питер с Гельмутом поблизости от деревни. Александр брёл с Ёганом, не замечая ничего вокруг, лишь разглядывая свой первый в жизни нож. Простая рукоятка казалась Саше ювелирной, а кожаные ножны под широкое лезвие виделись ему чуть ли не ларцом для меча-кладенца.

– Убери нож, – шепнул Ёган Александру, когда впереди замелькали дома Рюро.

Сашка воровато заозерался, а потом сунул нож под шорты, зацепив ножны за свою резинку. В деревню они вошли, как ни в чём не бывало. Дома их ждал обед, а хозяйка Фрида ждала только мужа, чтобы начать накладывать приготовленную еду. Гельмут появился спустя 15 минут, и только после его прихода Фрида поставила на стол первый горшок со снедью. Когда с едой было покончено, и мужчины засобирались на работы, а Ёган и Александр собрались опять на реку, Гельмут спросил: