— А что с ней сталось?

— Она вышла замуж. За человека лет на двадцать старше ее, зато обладающего подходящим титулом и состоянием.

— И что же, она с ним счастлива?

— Не знаю. Не думаю, но, с другой стороны, особо несчастной она во время венчания тоже не казалась. В сущности, мы не так уж сильно отличаемся от них, а они от нас. И все равно между нами всегда была и всегда будет пропасть. И знаешь, почему? Потому что мы уверены в том, что она существует. Они твердо убеждены в том, что мы — совершенно иные существа, не имеющие с ними ничего общего. И, что самое главное, мы, как и они, убеждены в том же самом. А такая пропасть, существующая в людском воображении, намного более непреодолима, чем настоящая. Через реальную пропасть можно построить мост, но ничего невозможно сделать, если люди заранее уверены, что на другую сторону не перебраться. Поэтому, когда я увидел тебя там, на балу, я просто пришел в восторг. Ты шагнула прямиком в эту самую пропасть — и не упала. Вместо этого ты свободно танцевала на поверхности.

— Ты так уж уверен, что я в нее не упала? — задумчиво спросила я.

— Да, — безапелляционно ответил Портняжка. — Разве что уронила туфельку. Но, согласись, это не такая уж и высокая цена. Игра стоила свеч.

Я молча стояла, постукивая пальцами по запылившемуся подоконнику. Может быть, он и прав. Во всяком случае, я чувствовала, как какая-то тяжесть в груди, которую я до сих пор не замечала, настолько успела к ней привыкнуть, постепенно оттаивала, уступая место осознанию, что моя тайна — не такая уж и тайна, а то, что казалось серьезным проступком, возможно, в действительности таковым не являлось.

— Я очень тобой горжусь, — добавил он.

По мне так гордиться было особенно нечем, но я улыбнулась.

— А знаешь, наверное, Стрела права, — заметила я, отворачиваясь от окна. — Мне бы действительно следовало подсуетиться и женить тебя на себе, пока другие девчонки не спохватились.

— Она так сказала? — весело спросил Портняжка; его плечи подрагивали от беззвучного смеха.

Я кивнула.

— Обо мне здесь заботятся. И что мне мешает последовать ее совету?

— Не иначе здравый смысл, — усмехнулся он.

— Вот уж навряд ли.

Он подошел ко мне и обнял, нежно, по-братски; я с удовольствием прижалась к его груди.

— Все будет хорошо, — заверил он. — Все наладится намного раньше, чем ты ожидаешь.

Излишне громкие эмоции заглушили звук приближающихся к двери шагов. Когда, подняв голову, я увидела через плечо Портняжки стоявшего на пороге принца, было уже поздно. Он оставался там не более секунды, а затем молча ушел. И больше не появлялся на кухне.

Прошла неделя, или даже немного больше. За это время меня успели измучить резкие перепады настроения, обычно совершенно мне несвойственные. Не знаю, насколько это отражалось на окружающих, но мне так точно успело порядком надоесть. А тут еще и нежданно-негаданно мне на голову свалился выходной. И, как я ни упрашивала, отменять его никто не собирался. Видать, решили радикальным образом решить проблему моих перепадов настроения, заменив их глубокой, но постоянной депрессией. Потому что выходной приходилось проводить дома. Нет, можно было бы, конечно, провести весь день где-нибудь на базаре, затерявшись среди шума, гама и суеты, а еще лучше — в лесу, бродя по бездорожью и вороша ногами сухие дубовые листья. Но беда в том, что рано или поздно кто-нибудь из моих непременно прознает о том, что у Золушки был выходной (знакомых во дворце у сестер, а тем более у мачехи, было достаточно), и тогда домой хоть вообще больше не возвращайся — запилят до смерти. К тому же я прекрасно знала о том количестве несрочной работы, которое скопилось дома в ожидании именно моего выходного. На ее выполнение и так по-хорошему требуется недели две, а если ждать до следующего… При мысли об этом желание идти на природу как-то сразу улетучивалось. Поэтому накануне вечером я честно возвратилась домой и сейчас, умывшись и одевшись, сидела на своей кровати, морально готовясь к предстоящему дню. Я была в комнате одна и, убедившись, что дверь плотно закрыта, аккуратно повернула маленькое медное колечко змейкой внутрь и взяла в руку заранее приготовленное круглое зеркальце.