Алексей согласился с доводами, сцепил руки замком и, ощутив тяжесть тела своего сына, подивился, какой он большой…

…Игорь не возвращался долго, очень долго, минут двадцать. Наконец он показался над стеной, уцепившись за руку Романа. Даже в темноте было заметно, как он бледен.

– Там, – произнес он, прерывисто дыша, – там… я видел, в малюсенькую щель между занавесками… Тонкая такая женщина… кудрявая, волосы темные, – это ведь Юля?

– Юля, – мрачно отозвался Кис. – Костюм спортивный на ней брусничного цвета…

– Я ее не целиком смог увидеть… Прямо в щель ничего нельзя разглядеть, но если совсем близко к окну подойти и направо скосить глаза… то там немножко видно… брюки на женщине… да, такие розоватые, – брусничные, наверное… Света мало, только настольная лампа… А на лице ее кровь… ручейки текут… по лицу и по груди… голой… Она к стулу привязана… Она даже утереть кровь не может, у нее руки за спинкой стула связаны!.. – потрясенно бормотал Игорь.

Алексей понимал его потрясение. Игорь никогда не видел, чтобы женщину били. И не мог понять, как такое возможно. У парнишки наличествовал опыт, и печальный, прямо скажем, – он свою девушку из морга вынимал, из холодильника![4] Но все же ему не пришлось столкнуться с людьми, способными избивать женщину. Вот почему он был бел, как девственный лист бумаги, вот почему он с трудом находил слова для описания увиденного.

Детективу хотелось ему сказать что-нибудь утешающее… Но ничего утешающего у него не нашлось. Они имели дело с бандитами, с другими, нечеловеческими законами, по которым этот род (или отродье?) людей функционировал.

– А Гарик, он там? – только спросил Кис.

– Я больше ничего разглядеть не смог… Щель совсем маленькая, да еще сетка от комаров, и лампа только одна, настольная, – потому что стул, к которому Юля привязана, у стола стоит, – так что ни левее, ни правее ничего не разглядеть…

Роман слушал и хмурился. У него в отличие от Игоря опыт совсем иной, он-то как раз видел, как бьют женщину. Да не вообще женщину, а его собственную мать… Тот мужчина, которого он долго считал своим отцом[5].

– Почему они Юлю… Зачем им Юля, не понимаю!!!

Роман произнес эти слова с таким протестом, словно если он сейчас сумеет доказать нелогичность подобного поведения бандитов, то тем самым спасет Юлю.

– Гарик должен быть там. И они издеваются над Юлей, чтобы выбить признание из ее мужа…

– А он?! Бабушка тебе ведь рассказала, что он сильно любит жену! Так неужели он не сказал им, где спрятал бриллианты? Неужели они ему дороже? И он спокойно смотрит, как ее избивают?! Я не понимаю, па…

– Не знаю, Ромка. Может, и сказал. Может, за ними уже поехали…

– А мы… Мы туда, в дом, не можем… Мы никак не можем спасти ее?

– Сам подумай.

– Их человек шесть, не меньше: Тароватый с Голявкиным, плюс охрана. И они вооружены, – произнес Игорь. – Тут спецназ нужен, Ром…

…Как только они отошли от дачи, детектив набрал номер Громова. Неважно, что около четырех утра, – важно, что теперь у Алексея есть все основания для того, чтобы Серега смог срочно вмешаться в ситуацию!!!