– Понял, что еще?

– А вот теперь, мил-человек, я вас удивлять буду. У него то ли штаны, то ли рубашка – родной «Wrangler», он там об одну зазубрину зацепился, и нитка осталась.

– Родной «Wrangler»? – невольно воскликнул Никитин.

– Вот именно! А его у нас в городе никто и никогда официально не продавал! Когда-то давно спекулянты баловались такими вещами, но уже много лет о нем ни слуху ни духу. А вот подделок под него на нашей барахолке – пруд пруди!

– То есть определить, что это две части одного целого, вы сможете только тогда, когда я вам принесу саму вещь?

– Вот именно, господин капитан.

– А степень износа ткани хотя бы приблизительно определить можно?

– Определенно я вам ничего не скажу, хотя мы вокруг этой нитки такие хороводы водили, что только – ой! Но могу высказать некоторые предположения. Вещь не новая, и не только неоднократно стиранная и поэтому полинявшая, но и выцветшая.

– То есть могла достаться от старшего брата или отца.

– А могла просто лежать и своего часа дожидаться. Может, поправился человек сильно, а выбрасывать жалко, вот он ее и убрал. А тут похудел и снова надел.

– Да чего теперь гадать? Искать будем. Только если он умный, а он явно не дурак, раз такую операцию провернул, то сжег он все это, а себе новое поддельное купил, как и перчатки.

– А если он не заметил, что за что-то зацепился? Или просто жалко стало – вещь-то фирменная! А может, это настолько самонадеянный тип, что даже мысли не допускает, что его могут заподозрить?

– Вот найдем и спросим. Что с остальным?

– Это с окурками, что ли?

– Да там, кроме них, еще много чего было.

– Я вам, капитан, так скажу. Все окурки, что мы собрали, от одного человека. Он там курил, причем исключительно красные «Мальборо», на протяжении довольно долгого времени, за три месяца ручаюсь точно.

– Недешевые у него привычки, – хмыкнул Никитин.

– Да уж! Я себе такие, во всяком случае, позволить не могу. Но четких пальчиков на них нет, только фрагменты, а вот потожировые мы с них сняли и выяснили, что кровь у него второй группы. На бутылках и банках пальчиков немерено – их ведь и продавцы лапали. Но отпечатки лиходея мы получили, только они у нас ни по одним базам не проходят. ДНК мы и с окурков, и с посуды выделили, и могу вам сказать, что наследственные заболевания и генетические отклонения отсутствуют. Так что ловите его поскорее, а уж мы мигом докажем, святой он или грешный.

– А топор?

– Что – топор? Он непорочен, как новорожденная девица! Еще в смазке был!

– То есть только-только из магазина?

– Вот именно! И ни в чем не повинная лестница стала его первой жертвой. Причем на рукоятке ничего нет.

– Так вы его нашли?! – воскликнул Никитин.

– Как и остатки лестницы – она, бедолага, там не один год провалялась, уже подгнивать начала, когда ее на куски порубили.

– А когда именно порубили? Вы время установить смогли?

– Мы, мил-человек, чудеса творить не умеем! И на этот вопрос ответить не можем! Мы и так по твоей милости весь овраг с металлоискателем облазили! И мно-о-ого чего еще там любопытного нашли, включая разнообразные стволы и человеческие останки, так что безделье в течение нескольких ближайших лет нам не грозит. Что, применительно к Чернореченску, звучит так: во всем городе была тишь да гладь, и только в стане дураков, понимай, в нашей лаборатории, кипела работа.