Никакого звонка не было, и один из застывшей троицы, невысокий, подтянутый, коротко произнес:

— Постучи, Павлуша.

Обиженно просопел стоявший чуть позади здоровяк. Но такой стукнет — дверь, чего доброго, улетит.

Павлуша, сколько можно судить в темноте, вполне обычной комплекции, сделал шаг вперед, несколько раз негромко постучал.

С той стороны было тихо. Казалось, никто так и не отзовется на стук, и Павел уже поднял руку, чтобы повторить, но тут, наконец, послышались шаги.

— Кто там? — спросил мужской голос.

— Пакет из штаба, — четко ответил Павел.

Заскрежетал открываемый замок, дверь открылась, и в образовавшемся проеме появился мужчина с приподнятой керосиновой лампой в руке.

Очевидно, хозяин отдыхал. Во всяком случае, на нем были галифе, но с тапками на босу ногу, а под накинутой на плечи шинелью виднелась нижняя рубаха.

Луч упал на лицо хозяина, и стало видно, как чуть округлились от удивления глаза.

Стоявшие на площадке отнюдь не походили на посыльных бойцов.

Рука хозяина дернулась было к правому бедру, но там ничего не было. И тут же самый здоровый из троицы выступил на передний план. Еще шаг — и владелец квартиры оказался отодвинут вглубь, а путь — свободен.

Двое спутников здорового немедленно вошли внутрь.

— Но простите… — попытался возмутиться хозяин.

— Капитан Горликов? — спросил невысокий.

Колеблющееся неверное пламя играло тенями на лице, и выделялся лишь птичий нос, да временами чуть сверкали глаза. Вроде темные, но сказать точно при таком освещении не представлялось возможным.

— Точно так.

— Я — капитан Покровский, — представился невысокий.

Хозяин невольно вздрогнул. Павлуша меж тем прошел мимо него в единственную комнату и почти сразу выглянул обратно.

— Никого нет.

Кроме комнаты была кухня, она же прихожая, в которой и застыли пришедшие.

— Вы позволите пройти? — осведомился Покровский.

Словно можно было ему не позволить!

— Разумеется… — хозяин замялся, явно не зная, какую форму обращения выбрать. Товарищи ли, господа или нейтральное — граждане.

— Благодарю, — кивнул Покровский.

Комната была невелика. Застеленная кровать, древнее кресло, несколько стульев, шкаф, стол — вот и все, что в ней поместилось. На стене висело несколько фотографий. Молоденькая девушка со статным юным офицером с погонами. Она же — но постарше и с ребенком на руках. Какой-то пожилой мужчина, отец?

Покровский покосился на стол, где застыла едва початая бутылка водки, тарелка с немудреной закуской да переполненная окурками пепельница.

Туда же последовала лампа, и огонь хотя бы перестал прыгать, покрывая помещение несильным, но хоть сравнительно равномерным светом.

— С вашего позволения, — Покровский не стал раздеваться, лишь расстегнул верхние крючки полушубка, сел на один из стульев и извлек папиросу.

Павел чиркнул спичкой.

Горликов с тоской посмотрел на дальнюю стену, где висела портупея с кобурой. Увы, далеко!

— Что празднуем? — поинтересовался Покровский. — Какую-нибудь награду за доблестное уничтожение безоружной деревни?

Хозяин вскинулся было, но нарвался на пронзительный взгляд гостя и понуро опустил голову.