Мы не говорили о том, как все будет.

Пусть идет как идет.

Только понемножку, аккуратно, начинали строить планы на будущее. Сначала на завтра: что Марк поможет перевезти сюда мои вещи. А потом отправится по магазинам, потому что прилетел налегке, оставив все или у жены, или на съемной квартире. Возвращаться он не планировал.

– Технически могу, конечно, а зачем? – пожимал он плечами и крепче впечатывал меня в себя, едва, кажется, удерживаясь от того, чтобы не рычать на Димку, когда тот тоже хотел кусочек.

По магазинам он звал меня с собой, загадочно сверкая глазами и обещая много горячего и сладкого. И точно не супа с десертом. Димка почти обижался – ему снова предстояли какие-то умные беседы с людьми в дорогих костюмах и присоединиться к нам он мог только вечером.

Просто прикасаться к ним обоим, вдыхать их запах, заворачиваться в него, как в кокон, было уже неимоверным счастьем, которое убаюкивало меня, оставляя только улыбку на губах. А они переглядывались между собой, как всегда понимая друг друга без слов.

Не менее счастливым было утро.

Я проснулась глаза в глаза с Марком и, кажется, мое сердце было готово взорваться от долгожданного пронзительного счастья. Он поцеловал меня, провел руками по телу, резко выдохнул, поцеловал в живот и выпрыгнул из постели. Держать его я не стала. Я знала, что впереди у нас будет еще не одно утро. Просто мне нужно было сегодня именно такое – и он мне его подарил. Долго еще лежала, глядя в глаза своему отражению в зеркале на потолке и думала, что совершенно ничем не заслужила такое счастье и даже немного страшно, как придется за него расплачиваться.

Но пока расплаты никто не требует, можно еще разок потянуться, подскочить и прошлепать на кухню, где Марк с Димой вместе готовят завтрак, ругаясь из-за срока годности молока и того, надо ли резать бекон перед обжаркой.

Димка, пока жил со мной, ни разу не осквернил эту сияющую кухню своими кулинарными талантами. Только доставка готовой еды, только хардкор. А теперь, смотри-ка, они соревнуются, у кого пышнее омлет! И целуют меня по очереди, оба небритые как черти. Царапаются, брутальные животные.

– Эй, – я поймала Марка для более долгого поцелуя. Мне все еще не хватало его, все еще не могла насытиться. – Ты бриться собираешься или имидж сменил? Учти, я тебя в таком виде к своим нежным частям не подпущу!

Он потер щеку ладонью, вздохнул, выключил газ под сковородкой и отправился в ванную.

– Надеюсь, у тебя своя бритва! – крикнул Димка ему вслед.

– Надейся! – долетело из коридора.

Марк отвез меня домой и долго ходил по маленькой квартирке, внимательно разглядывая своими золотыми глазами все то, что составляло мою жизнь до судьбоносного решения поехать отдохнуть на Кипр. Я волновалась так, словно представляла его своей маме. Мой дом так долго был только моим, так пропитался мной – печальной и унылой зимой, восторженной и влюбленной весной, счастливой до одури летом и меланхоличной осенью, что был уже практически отражением меня самой.

Часто, вешая что-то на стену: постер любимого сериала, диплом о законченных курсах, маленькую плюшевую летучую мышь или мотивационную цитату, я думала, как бы ее увидел кто-то очень важный для меня? Что бы понял? О чем подумал?