Мастерсон вошел через черный ход и дважды повернул ключ в замке, запирая за собой дверь. Жуткая, зловещая тишина огромного вестибюля навалилась на него. Казалось, дом затаил дыхание. Он снова вдохнул смесь чужих, но ставших уже знакомыми запахов дезинфекции и полироля — неприятных и немного пугающих. Словно боясь потревожить спящий дом, хоть и наполовину опустевший, он не стал включать свет и пересек вестибюль, освещая себе дорогу электрическим фонариком. Белыми пятнами светились на доске объявления, напоминая ему поминальные записки в притворе какого-нибудь иноземного храма. От всего сердца помолись за душу Джозефин Фаллон. Он вдруг заметил, что поднимается по лестнице на цыпочках, словно боясь разбудить мертвых.

В кабинете на втором этаже за своим столом сидел Далглиш, а перед ним лежала раскрытая папка. Мастерсон остановился в дверях как вкопанный, стараясь скрыть свое удивление. Лицо инспектора исказилось и посерело от боли под огромным коконом белого эластичного бинта. Он сидел очень прямо, положив руки на стол и слегка придерживая ладонями края страницы. Эта поза была знакома. Мастерсон подумал — и не первый уже раз, — что у инспектора замечательно красивые руки и он умеет выгодно показать их красоту. Он уже давно пришел к выводу, что из всех известных ему людей Далглиш, наверное, наиболее самолюбивый. Это природное высокомерие очень тщательно скрывалось от чужих глаз, и потому отрадно было обнаружить в нем хотя бы мелкое проявление тщеславия. Далглиш взглянул на него без улыбки.

— Я надеялся увидеть вас два часа тому назад, сержант. Чем вы занимались все это время?

— Добывал информацию нетривиальными методами, сэр.

— Вы выглядите так, будто нетривиальные методы были использованы по отношению к вам.

Мастерсон удержался от напрашивающегося на язык дерзкого ответа. Если старик не хочет раскрывать тайну своего ранения, то и он не собирается доставлять ему удовольствие проявлением любопытства.

— Я танцевал почти до полуночи, сэр.

— В вашем возрасте это должно быть не слишком утомительно. Расскажите мне об этой даме. Похоже, она произвела на вас сильное впечатление. Вы приятно провели вечер?

Мастерсон мог с полным основанием возразить, что вечер провел ужаснейшим образом. Но удовлетворился лишь пересказом того, что узнал. Показательное танго было благоразумно забыто. Интуиция подсказывала, что Далглиш вряд ли найдет это смешным или остроумным. Хотя в основном он дал довольно точный отчет о проведенном вечере. Он старался говорить без лишних эмоций, придерживаясь фактов, но про себя отметил, что пересказ некоторых моментов доставляет ему удовольствие. Его описание миссис Деттинджер было немногословным, но едким.

Под конец он уже почти не старался скрыть свое презрение и отвращение к ней. И чувствовал, что довольно хорошо справился со своей задачей.

Далглиш слушал молча. Его забинтованная голова все еще склонялась над папкой, поэтому Мастерсон не мог догадаться, что он чувствует. Когда рассказ был окончен, Далглиш поднял глаза.

— Вам нравится ваша работа, сержант?