– Не знаю, не знаю…

– Короче! Не забивай этим голову. Сейчас наша главная задача: выжить. Потом разберемся, кто чем и в какую сторону занимался…

Припадок правдоискания не прошел даром. У меня на плече разошлись швы.

– Давай продолжай в том же духе – и «людям в черном» ничего не достанется, – пробурчал Игорь, готовя к работе «походную операционную». – Абцесс – гангрена – ампутация. Это в минимуме. В стандарте: сепсис – летальный исход.

– Шить нормально надо было, – огрызнулся я. – Сам схалтурил, а теперь наезжает! Это что за швы такие – сразу разошлись?

– Я, между прочим, не хирург! – возмутился Игорь. – А зашил едва ли не образцово – вон, Люда подтвердит…

В общем, они меня перешили. Игорь работал, Людвиг ассистировал: он тоже медик, только малость недоученный. Короче, шарит – и не только в фармакологии.

Однако в этот раз мою плоть ковыряли под местной анестезией, где-то, видимо, недокололи, и было больно и муторно. А может, эти медмерзавцы меня таким образом наказали за буйство.

Ну и ладно, переживем. Бывало и похуже…

Сварили суп, как вчера, пообедали. Я хотел было заявить, что за вчерашний пропуск мне полагается двойная порция, но передумал. Почему-то совсем не было аппетита.

После обеда прилег подремать – не получилось. Спать совсем не хотелось. От нечего делать понаблюдал за товарищами по несчастью.

Игорь, судя по всему, морально мучился больше всех. С его лица запросто можно было лепить маску Скорби для сатанинского бала.

Я его понимаю. Интеллигент, из прекрасной семьи, можно сказать, местная элита. Было дело – упал на дно. Но ведь вытащили, воткнули в многообещающий проект, можно сказать, вдохнули новую жизнь в человека.

А теперь все рухнуло. Мне приходилось в жизни соприкасаться с аналогичными судьбами. Люди с тонкой душевной организацией – интеллигенты в полном смысле слова, – волею случая сумевшие выползти со дна ямы, в которую единожды скатились, повторное падение переносят особенно тяжело. Или – что чаще – не переносят вовсе. Просто сил не хватает.

Надо следить за парнем: в любой момент может вскрыться.

Людвигу, судя по всему, было все поровну. Он планово, по графику, «вставился» и завалился на лавке у ангара – вылавливать из соседних измерений разноцветные глюки.

Ну вот теперь и скажите мне, кому живется весело, вольготно на Руси?

По всей видимости, вот эта торчковая нирвана – заразная штука. Посмотрел я на Людвига, поразмышлял – как ему вообще… И на меня вдруг ни с того ни с сего навалилась полная прострация. Короче, тоже стало все поровну.

Странно… Попробовал вызвать в воображении распаленное похотью розовое чудо с торчащими сосками – никакого эффекта. Чудо с недоумением пожало плечами и нырнуло обратно в глубины зажатого в тиски обстоятельств либидо.

Да уж… Зачем жить, жрать и размножаться, если жизнь кончена? Списали, приговорили, похоронили – осталось лишь исполнить…

Разуваев, напротив, вел себя так, словно ему в потаенные недра организма вставили бодрого электрического кролика. Слонялся из угла в угол, возился с трофейными телефонами, зачем-то переставлял свою моченую карту в разные трубки.