— Клянусь ликами Смерти, не имеет смысла тратить время не общение с таким подлецом! — взорвался Кейн. Его жилистое тело с удивительной скоростью метнулось вперед будто выпущенная из лука стрела.

Но Ле Лу удалось опередить пуританина — мерзавец безукоризненно рассчитал время… Француз, не уступавший стремительностью движений Кейну, оглашая пещеру богохульным хохотом, ловко отпрыгнул назад и пинком опрокинул стол, отбросив его под ноги пуританину. Огарок свечи покатился по полу и погас. Воцарился кромешный мрак.

Рапира Кейна со свистом вспарывала темноту, описывая круги перед англичанином, но тщетно! Враг словно бы провалился сквозь землю.

— Прощайте, мон шер Галахад! — издевательски донеслось до Соломона Кейна откуда-то спереди.

Пуританин кинулся на голос со всей яростью человека, охваченного праведным гневом, но… с размаху налетел на каменную стену. Он в бешенстве набросился на нее с кулаками, осыпая холодный камень бранью, но — увы! — тот оставался глух к его усилиям. Ему показалось, будто откуда-то из глубин горы до него долетел отзвук глумливого хохота.

Соломон Кейн вернулся назад, ко входу в пещеру, смутно вырисовывавшемуся на фоне предрассветного мрака. Быть может, его враг решил проскользнуть мимо него и незамеченным выскочить из пещеры? Но сколько он ни стоял, напряженно вглядываясь в темноту, человеческий силуэт так и не появился в каменном проеме. Когда же наконец Кейн нащупал свечу и вновь зажег ее, никакого Ле Лу не оказалось и в помине. Только он сам да мертвец, усыпанный золотом.

Темные воды огласил угрюмый навязчивый рокот: «Тум, тум, тум» — ритмично повторялось снова и снова. Откуда-то издали в ответ доносилось едва слышное глухое: «Там, там, там». Пульсирующие голоса тамтамов перекликались друг с другом. Какие вести передавали они? Какие чудовищные тайны проносились в эту ночь над жившими под покровом ночи своей загадочной жизнью джунглями, не нанесенными ни на одну карту?

— Ты уверен, что это именно та самая бухта, где бросил якорь испанский галеон?

— Да, сеньор, она самая! Ниггер клянется, что именно в этом месте белый человек покинул судно и отправился в джунгли один-одинешенек.

Кейн угрюмо кивнул:

— Тогда я высаживаюсь здесь. Один. Будете ждать меня в течение семи дней. Если я к тому времени не вернусь или тем или иным способом не дам о себе знать, вы вольны плыть куда пожелаете.

— Да, сеньор.

Волны мягко накатывали на борт шлюпки, когда Кейн, провожаемый ночным ветром да безумолчной беседой тамтамов, плыл к берегу. Деревня, к которой лежал его путь, стояла на речном берегу, в нескольких лигах от побережья. Сейчас густые мангровые заросли не давали разглядеть ее огни.

Кейн выбрал для высадки время, показавшееся бы неискушенному человеку самым опасным: он решил сойти на берег ночью. Выбор его объяснялся достаточно просто. Если тот, за кем он гнался по пятам, был сейчас в деревне, то приблизиться незаметно к ней днем было невозможно. Единственный шанс застать негодяя врасплох заключался в безумном рискованном броске через ночные джунгли. Что же, почти всю свою жизнь пуританину только тем и приходилось заниматься, что пускаться в подобные авантюры. Вот и теперь он без колебаний поставил на карту свою жизнь ради торжества справедливости.