— Клянусь святыми, пусть меня протащат под килем, если я не узнаю, кто кричал. Возможно, это был стражник, за которым я велел ухаживать людоеду.

Ястреб, словно вихрь, слетел по ступеням пирамиды, где провел ночь, и стал взбираться к храму Агары. Кейн следовал за ним. На полпути англичанин с багровым от гнева лицом заревел:

— Агара!

Жрец появился на площадке храма. В дневном освещении он выглядел пепельно-серым, казалось, кости черепа просвечивают сквозь его бледную, не тронутую солнцем кожу.

— Где стражник, которого я доверил тебе? — спросил Ястреб.

— Он умер ночью от раны, — тихо произнес Агара безжизненным голосом. — Он захлебнулся собственной кровью.

Обезоруженный, Ястреб однако крикнул:

— Покажи мне его труп!

— Он уже предан земле, — проговорил Агара холодным, как луна, голосом.

— Кто кричал ночью, проклятый язычник?

— Стражник, когда умирал. Он очень страдал от ужасной раны.

Жрец исчез в храме. Пылая гневом, Ястреб проорал:

— Клянусь костями всех святых, я этого так не оставлю! — и застучал каблуками по ступеням, спеша наверх. Двигаясь следом, Кейн почувствовал надвигающуюся опасность и проверил пистолет. Но жрец оказался один и смотрел на них с ехидной улыбкой. Нигде не было видно ни следов крови, ни тела стражника. Круглый храм немного возвышался над стенами города. Под открытым небом на вершине храма стояло несколько алтарей, от которых спускались желобки. Всюду были вырезаны изображения луны, словно камень покрылся пузырями.

— Тогда мы обыщем город—заявил Ястреб Агаре. Кейн сопровождал белого короля и его воинов в поисках, но знал: они бесполезно тратят дневное время. В конце концов жертва полной луне уже принесена, теперь ничего не исправишь. Многие комнаты в пирамидах, которые они обыскали, стояли пустые, и даже там, где жили люди, почти ничего не было, кроме самой примитивной мебели. Как и религия, этот город умирал.

— Кто кричал ночью? — непрестанно спрашивал англичанин, но люди молчали.

Кейн понял, что тогда у ворот они безмолвствовали не от благоговейного страха перед Ястребом, а от ужаса перед Агарой. Все эти похожие на улей жилища были испещрены изображениями луны. Местами проглядывали другие полусоскобленные рисунки. Значит, религия Агары вытеснила собой другие верования.

Ястреб обшарил весь город. Наконец они обнаружили в поле следы примятого жнивья и капли крови, ведущие в глубину поля и постепенно исчезающие. Ничего не найдя по кровавому следу, усталые, они вернулись в город. Англичанин был чернее тучи:

— Высохший людоед не подчиняется мне, Ястребу Басти, — шептал он, и Кейн понял, что пирата волновали вовсе не страдания стражника.

Хотя ворота стояли открытые, улицы пустовали. Только пирамиды возвышались среди стен Басти. В тихих сумерках они еще больше походили на огромные могилы. Кейн и Ястреб вернулись в город в воинственном настроении.

— Если это одна из проделок старого язычника, — прошептал Ястреб, — то я разбросаю его кишки по ступеням храма.

Он сделал резкий жест рукой, приказывая воинам свиты остановиться. Стараясь двигаться неслышно, Кейн и Ястреб приблизились к пирамиде, над которой возвышался храм Луны.