— Почему?

— Ну, хотя бы в силу этих семидесяти процентов!

— Мне нравится ваш подход. Я буду с вами работать. И для начала я приглашаю вас пообедать вместе после беседы с Вовой. Чисто деловое мероприятие, — подмигнул он ей.

— Ну, если деловое, то согласна.

В это момент вернулся Владимир Эдуардович.

— Ну как, нашли общий язык?

— Да, — ответил Ринат. — У Лили фантастическая хватка, она сразу взяла быка за рога и уже наметила какие-то моменты рекламной кампании.

— Ну и отлично.

— Во избежание кривотолков довожу до твоего сведения, что… пригласил Лилю пообедать со мной сегодня, чтобы обсудить…

— Простите, Ринат, но для дела полезнее было бы перенести этот обед на завтра. Я должна сперва прочитать книгу.

— Верно мыслишь! — одобрил ее Владимир Эдуардович. — Тогда ты сейчас иди, возьми у Анчутки экземпляр.

Анчуткой в издательстве звали старого опытного редактора Анну Евгеньевну Чуткову.

— Лиля, вот вам моя визитка, как прочтете, звоните.

— И вот вам моя визитка.

Он пожал ей руку. Она сцепила зубы, чтобы не выдать своего волнения.

— Ступай, у нас тут есть еще о чем поговорить, — распорядился Владимир Эдуардович.

Лиля поспешно вышла.

— Лиль, ну как он тебе? У нас тут все, кто его видел, просто отпали. Красив как бог! — заметила Нелли.

— Чингисхан!

— Точно! Будешь с ним работать?

— Да!

— Дай тебе Бог!

— Ты о чем?

— Говорят, он богатый и холостой.

— Да пошли они все…

— Тоже верно, — вздохнула Нелли, измученная мужем-бабником.

— Девушка с характером, — сказал Ринат, когда Лиля ушла.

— Она молодчина, умненькая, четыре года назад пришла робкая, ничего еще не умела, а теперь будь здоров! И главное, умеет с людьми разговаривать.

— Замужем?

— Недавно развелась. А ты что, на нее глаз положил?

— Да Боже избави. Нельзя путать работу и удовольствия.

— Это правильно, — тяжело вздохнул Владимир Эдуардович, однажды крупно пострадавший от служебного романа.

Лиля пребывала в состоянии полнейшей растерянности. Может, это судьба, что он принес книгу именно в наше издательство и именно меня прикрепили к нему? И хорошо, что он меня не узнал, боюсь, ему было бы неприятно вспоминать, как он когда-то рыдал из-за женщины и, походя, без любви и даже влечения лишил невинности дочку своей пассии… Только бы никто ему не проболтался… Впрочем, Вова наверняка не знает маму, он телевизор не смотрит, в театр не ходит… Анчутка вообще не в курсе, Нелли… Нет, Нелли никогда никому ни о чем не скажет, разве что под пыткой. Вряд ли Ринат станет это делать, да и с какой стати? А как интересно прочитать эту книгу и как… страшно… Вдруг книга отвратительная? Вдруг там проглянет какая-нибудь гадость? Что ж, а может это и к лучшему… Но до чего же он хорош! В сто раз лучше чем тогда. Ему за сорок, эти смоляные волосы с легкой проседью, зеленые глаза, эта слегка хищная улыбка… этот загар… Остап Бендер называл это колониальным загаром… Да, он похож на жестокого колонизатора. Ему бы здорово подошел пробковый шлем…

— Анна Евгеньевна, здрасьте!

— Привет, Лилечка, тортика хочешь? Вкуснейший!

— Хочу, спасибо! А чайку нальете? Ох, и правда вкусный… Анна Евгеньевна, я к вам за рукописью Ахметшина.