В 1968 году он воевал во Вьетнаме, и тот год для американских парней выдался очень тяжелым! Реджи довелось провести семь месяцев на передовой, и тогда он умел просыпаться моментально и окончательно, как будто внутри замыкался нужный контакт. Только что он спал как убитый, а уже через мгновение вглядывался в темноту широко открытыми глазами. Эта привычка исчезла сразу, как только он снова оказался в Америке, чем тайно гордился, хотя никогда об этом не говорил. Слава Богу, он не автомат: нажмешь одну кнопку, и он уже не спит, нажмешь другую – и он крушит косоглазых.

Но сейчас совершенно неожиданно вся сонливость моментально слетела и он стоял перед дверью внутренне собранный и сосредоточенный.

Снаружи кто-то был. Скорее всего это заявился мальчишка Брайант, залив глаза и прихватив пистолет. Пришел вызволить из заточения свою сказочную принцессу или сложить голову.

Реджи прошел в гостиную и направился к полке над камином, где хранил оружие. Свет он включать не стал, поскольку отлично ориентировался и без него. Достав с полки дробовик, Реджи проверил, заряжен ли он. В темноте тускло сверкнули медные гильзы. В дверях прихожей Реджи снова прислушался. Стук продолжался – монотонный и бессистемный.

– Входи! – пригласил Реджи.

Стук прекратился.

После долгой паузы ручка двери очень медленно повернулась, и на пороге показался Кори Брайант.

Сердце у Реджи вдруг екнуло. На Брайанте была та же одежда, что и во время их последней встречи, грязная и порванная. К рубашке и брюкам прилипли листья. Темная полоса грязи на лбу подчеркивала мертвенную бледность.

– Стой где стоишь! – приказал Реджи, снимая дробовик с предохранителя и направляя на Кори. – На этот раз он заряжен.

Однако Кори Брайант медленно шагнул вперед, и во взгляде его пустых глаз читалось нечто пострашнее ненависти. Он высунул язык и облизнул губы. На ботинках налип толстый слой грязи, куски которой отваливались при каждом шаге. В его движениях ощущалась какая-то неумолимая жестокость и холодная беспощадность. Подошвы с чавканьем переступали по полу, и остановить их мерную поступь, казалось, не было никакой возможности ни угрозами, ни мольбой.

– Еще один шаг, и я снесу тебе чертову голову! – предупредил Реджи хриплым и севшим голосом. Парень был не просто пьян. У него вообще башку снесло! Реджи вдруг понял, что стрелять в него наверняка придется.

– Стой! – снова произнес он, на этот раз обычным голосом.

Но Кори Брайант не остановился. Его глаза уставились на Реджи с той мертвой жадностью, что и у чучел лосей, глядящих в пустоту. По полу продолжали раздаваться хлюпающие грязью шаги.

Сзади закричала Бонни.

– Ступай в спальню! – приказал, не оборачиваясь, Реджи и прошел вперед, чтобы оказаться между ними. От Кори его отделяла всего пара шагов. Тот протянул белую и вялую руку, чтобы ухватить дробовик за стволы.

Реджи нажал на оба курка.

Из стволов вырвалось пламя, и по дому прокатился звук выстрела, похожий на раскат грома. В воздухе повис запах пороха. Бонни снова отчаянно закричала.

Рубашка на Кори потемнела и распахнулась, однако белая, как рыбье брюхо, плоть на груди и животе под ней почему-то оказалась целой. Реджи вдруг подумал, что это была вовсе не плоть, а нечто неосязаемое, вроде дымовой завесы.