Я открываю еще одну дверь, кидаю внутрь беглый взгляд. Мебель, картины, гобелены, служанка, прижавшая руки ко рту… Новая дверь распахивается от молодецкого пинка, жалобно скрипят петли. Стоп! Я кидаюсь обратно, пронзительно взвизгнув при виде обнаженного меча дебелая девица начинает медленно сползать по стене.

— Черт, какие мы нежные, — бормочу я остервенело.

Как ни тормошу девицу, она и не думает приходить в себя. Так и лежит, закатив глаза. Плюнув, я отправляюсь на новые поиски. Еще через минуту, вооружась кувшином с вином, я щедро окатываю им служанку. Та наконец-то распахивает глаза, широкие и пустые, как у куклы, рот красотки страдальчески кривится. Пухлые красные губы шевелятся, готовясь исторгнуть пронзительные рыдания, но тут я достаю из кошеля золотую марку.

— Знаешь, что это? — спрашиваю я, небрежно вертя монету в руках.

Не отрывая взгляда от золота та медленно кивает. И куда только подевалась испуганная, потерянная в темном лесу девочка? Сейчас передо мной настоящая женщина: алчная, умная и хитрая.

— Получишь, если скажешь, где держат пленницу.

— Направо до угла, а там третья дверь, — отбарабанивает служанка, и я подбрасываю монету в воздух.

Девушка мигом садится, пухлая рука ловко подхватывает золотую марку, не дав ей упасть. Подлетев к указанной двери, я замираю, прислушиваясь, затем осторожно толкаю ее. Дверь оказывается открытой, а комната, носящая следы поспешного сбора — пустой. Яростно чертыхаясь я пробегаю коридор до конца, проверяя все комнаты, нигде ни единой души. Завернув за угол я натыкаюсь на бьющихся рыцарей.

Баварец наступает, англичанин перед ним пятится. Шлема на нем уже нет, и оттого самый невнимательный взгляд без труда различит на лица барона Хемфордшерского явственное выражение паники. Весь коридор залит кровью, словно мы не в замке, а на скотобойне. Повсюду отрубленные руки и ноги, вспоротые животы источают зловоние… Я обо что-то спотыкаюсь, невольно опуская взгляд, откатившаяся голова слепо пялится на меня белками глаз.

— Помочь? — из вежливости спрашиваю я Жака.

— Не лезь под руку, — рычит баварец. — Сам справлюсь.

Кивнув, я бегу обратно. Вряд ли англичане вместе с Жанной спустились вниз, во двор замка. Не станут они доверять ценную пленницу превратностям боя. Если кто и может мне сказать, где любимая, то только та служанка. На мое счастье, девица и не думает никуда уходить. Она разглядывает полученную монету, и глаза ее азартно горят.

При моем появлении пухлая рука мигом ныряет в вырез лифа. Обратно она выскальзывает уже пустой, да так быстро, что я тут же понимаю откуда взялись иллюзионисты. Произошли от людей, не пожелавших делиться с ближним своим честно заработанными денежками, вот откуда. Я достаю из кошелька еще десяток золотых марок, и, подержав монеты на ладони, чтобы разглядела получше, вкладываю девушке в руку.

— Что вам угодно? — хрипло шепчет служанка, не отрывая взгляда от золота.

Еще бы у нее горло не перехватило! В маленькой ее ладошке сейчас достаточно денег, чтобы купить собственный дом, хватит тут и на торговую лавку. Отныне она завидная невеста, и выйти замуж для нее не проблема. Пышная грудь бурно вздымается, руки дрожат, по лицу течет пот.