— Чего ты оглядываешься, — спросила Танюша, — боишься, нагонит и побьет? — Ага, — сказал Игорь. — Именно этого и боюсь. Нам далеко еще?

— Где-то вроде здесь, — сказал Алексей Иванович. — Черт, чувствую, опоздаем.

— Нет, не здесь, — сказала Танюша. — В ту сторону мы дольше шли. Нам еще метров сто.

— Можем действительно опоздать, — повторил Алексей Иванович озабоченно, и все трое пошли быстрее.

Через несколько секунд Алексей Иванович вдруг испытал странное чувство. Что-то похожее бывает, если во время ходьбы зажмуриться и пойти в возникшую на месте знакомого мира черноту: первые шаги по отпечатавшейся в памяти картинке даются без труда, а потом возникает неуверенность, которая с каждым новым шагом нарастает и заставляет наконец открыть глаза. Только сейчас открыть глаза было сложно, потому что они были открыты и так. Алексей Иванович вдруг понял, что не может больше сделать ни одного шага, и остановился.

«В какую теперь сторону? — подумал он. — Ничего себе. Забыл. Надо их спросить, они точно помнят».

— Эй, — позвал он, — Мы туда идем-то?

— Я тоже как раз подумал, — ответил Игорь. — Даже не знаю. Могли незаметно развернуться на сто восемьдесят.

— Так мы точно опоздаем, — сказал Алексей Иванович.

— Не надо так говорить, — попросила Танюша. — Накаркаете ведь.

Не успела она договорить, как раздался далекий печальный гудок, похожий на звук трубы или рожка. Алексей Иванович вздрогнул.

— Вот, — прошептала Танюша. — Накаркали.

— Побежали, — испуганно выдохнул Игорь, и все трое бросились в туман, уже не раздумывая, туда они идут или нет.

Оказалось, что туда — три деревянных тачки, заполненных мелко наколотым щебнем, появились из тумана там же, где их бросили, на границе каменистой земли и уходящей за песчаную насыпь дороги. Но спешить все равно было поздно — разрывая мозг и убивая надежду, еще два раза пропел рожок.

— Опоздали, — выдохнул кто-то, и все трое, оторвав тяжелые тачки от земли, покатили их по дороге — стараясь передвигать натертые ноги как можно быстрее и не думать о том беспредельно жутком, что ждет их за опоздание, если его заметит стража.

Опоздание считалось побегом. А тех, кто пытался бежать со строительства Великой Пирамиды, бросали в квадратный пруд, вырытый рядом со стройкой по личному распоряжению начальника работ. Пруд был маленьким и мутным, зато его обитатель был огромен и по-своему красив. У него были короткие ноги, мощные челюсти и длинный хвост. Сверху его серо-коричневое тело покрывали ряды костяных пластин, а снизу, на жирном животе, его кожа была почти желтой.

Жрецы называли его Священным Крокодилом Хуфу.