— Ничего-ничего. Выкладывайте ваши вопросы, я не собираюсь обижаться.

Кэрол набрала побольше воздуха. Игривый тон здесь неуместен.

— Робби любил, чтобы с ним занимались анальным сексом?

В трубке раздалось удивленное фырканье.

— Робби? Чтобы Робби подставлял задницу? Да вы шутите. Я пыталась его подбить на это, но он был совершенно убежден, что любой мужик-натурал, которому нравится играть в колышек, — латентный гей.

— В колышек? — непонимающе переспросила Кэрол. По сравнению с Бинди она почувствовала себя ужасно старомодной.

— Ну, вы знаете. «Наклони своего бойфренда». Это когда берешь дилдо и делаешь ему. Это и называется — игра в колышек.

— Никогда не слышала этого термина.

— Потому что вы живете на севере, — наставительно заметила Бинди. Интонация у нее была непринужденная и насмешливая, но Кэрол все равно ощутила свое безнадежное провинциальное невежество. — Вот один из моих бывших, парень, с которым я была до Робби, очень это дело любил. У меня до сих пор остались и ремни, и всякие дилдо, и прочее снаряжение. Я пыталась убедить Робби попробовать, но он так заартачился, словно я ему предлагаю вместе пойти на улицу и отыметь пару бродячих собак. Ему даже не нравился палец в заднице, когда мы трахались.

— Мы обнаружили в его прикроватном столике анальную затычку, — нейтральным тоном сообщила Кэрол.

Несколько секунд тишины.

— Думаю, это моя, — наконец ответила Бинди. — Ничего, мне она не нужна, можете не возвращать.

— Хорошо, — отозвалась Кэрол. — Спасибо вам за откровенность.

— Не за что. А где же ваш интимный вопрос? — Бинди грустно рассмеялась. — Извините, я же вам сказала, что сегодня веду себя легкомысленно. Зачем вам понадобилось узнавать, какие штуки Робби любил в постели?

— Простите, я не имею права разглашать детали расследования, пока оно продолжается, — ответила Кэрол, прекрасно осознавая: в благодарность ей все-таки хочется что-нибудь поведать Бинди. — Мы занимаемся несколькими линиями. Но, по правде говоря, это длительный процесс.

— Время не главное, — произнесла Бинди как никогда серьезно. — Главное — поймать того скота, который это сделал.

Имран снова выдвинул и задвинул ящики. Кажется, в пятый раз, прикинул Юсеф.

— Сдается мне, ты уже все захватил, парень, — проворчал он. — Ты уже тысячу раз проверил.

— Легко тебе говорить. А я не желаю приехать в аэропорт, и вдруг — бац! — нет айпода. Или прилететь на Ибицу и обнаружить, что мои любимые найковские кроссовки по-прежнему валяются под кроватью. Соображаешь, о чем я? — Имран обрушился на пол и запустил руку под кровать.

— Если ты не поторопишься пошевелить своей задницей, то вообще не попадешь в аэропорт, — предупредил его Юсеф. — У тебя побитый фургон-«воксхолл», а не аппарат Бэтмена.

— А ты, братец, не похож на Джереми Кларксона[18]. — Имран пружинисто выпрямился. — Ладно, все, я собрался.

Все с тем же чуть неуверенным видом он застегнул молнию спортивной сумки, похлопал себя по карманам:

— Паспорт, деньги, билеты. Двигаем.

Имран зашагал вниз по лестнице; Юсеф отправился следом и терпеливо подождал, пока тот попрощается с матерью. Всякому бы показалось, что его кузен собирается в трехмесячную антарктическую экспедицию, а не в трехдневную развлекательную поездку на Ибицу, полученную в подарок. Наконец им удалось выбраться из дома. Имран бросил Юсефу ключи от фургона.