Кэрол усмехнулась:

— Пожалуй. Ну, на этой оптимистической ноте я тебя оставлю. Еду в Лондон беседовать с бывшей подружкой Робби.

— С очаровательной Бинди Блис, не так ли?

— Ты совершенно прав. Теперь я понимаю, что означает «просматриваю колонки слухов». А перед тем, как уехать, я отправлю кое-кого добыть как можно больше записей с камер уличного видеонаблюдения, которые установлены в центре города. Им придется попотеть.

— Как просматриваются окрестности «Аматиса»?

Кэрол вздохнула:

— К сожалению, по-разному. Где-то камер чересчур много, где-то нет совсем. Фасад клуба просматривается хорошо, подходы к ближайшим многоэтажкам — тоже. Но возле ВИП-зоны есть боковой выход в переулок. Переулок идет вдоль торца здания, а дальше — целый лабиринт улочек, это же Темпл-Филдз. Несмотря на все наши усилия, камер там до сих пор почти нет.

Они ненадолго замолчали. Каждый вспоминал прошлые дела, связанные с Темпл-Филдз — территорией, умудрявшейся сочетать в себе и район красных фонарей, и квартал геев, и роскошные квартиры, и целый улей мелких торговых предприятий. Темпл-Филдз — смешение и самого крутого и откровенного отстойника.

— В этой части города по-прежнему может случиться все что угодно, — полусонно пробормотал Тони. — И хорошее, и плохое.

Кэрол насмешливо фыркнула:

— Насчет хорошего — поверю тебе на слово.

— Просто мы там всегда видели одно плохое.

— Скажи это Поле.

Голос Кэрол звучал печально: она вспоминала, как однажды Пола чуть не погибла в вонючей комнатке района Темпл-Филдз.

Тони улыбнулся:

— Кэрол, Пола понимает, что такое грех, куда лучше, чем мы с тобой. Ей многое известно про Темпл-Филдз. Долгое время это было единственное место, где ей подобные могли чувствовать себя в безопасности. Геи жили в Темпл-Филдз задолго до того, как тамошний гейский квартал стал модным местом.

Упрек прозвучал мягко, но он напомнил Кэрол: не следует считать, что ее восприятие во всем совпадает с восприятием Полы.

— Ты прав, — согласилась она.

Но тут, постучавшись, вошла медсестра.

— Чем я могу вам помочь?

— Ему нужно болеутоляющее, но он не хочет в этом признаваться, — объяснила Кэрол, вставая и собирая свои вещи.

— Это действительно так?

Тони кивнул:

— Похоже что да.

Медсестра сверилась с историей болезни, прикрепленной у кровати, и заметила:

— Я же вам говорила, здесь мучеников не награждают медалями. Сейчас что-нибудь вам принесу.

Кэрол прошла к выходу вслед за ней:

— Не знаю, когда я вернусь из Лондона, но постараюсь заскочить к тебе завтра.

— Удачи, — отозвался Тони.

Ему не жаль было ее отпускать: это посещение напомнило ему, насколько мало у него сил. Какое облегчение — знать, что сегодня вечером никто уже больше не придет. Есть свои преимущества в лежачем режиме, когда весь твой мир находится на расстоянии вытянутой руки.

Он провел много лет, чувствуя себя ребенком, прижавшимся лицом к окну, как бы подглядывая за счастливыми семьями, которые празднуют классическое диккенсовское Рождество. И он не сразу уяснил себе, что большинство этих счастливых с виду семейств тоже хранят немало мрачных и печальных тайн, как и его собственная семья. Но к тому времени он уже сознательно выстроил себе жизнь одиночки.