Вы разрешили себе грубо вызвать мою жену к телефону и грубо отчитать ее. Несмотря на тот факт, что она сказала Вам, что она согласна забыть о сказанных Вами словах, тем не менее она рассказала о случившемся Зиновьеву и Каменеву. Я не собираюсь забывать так легко о том, что делается против меня, и мне кажется, что мне здесь не нужно подчеркивать тот факт, что все, что делается против моей жены, я рассматриваю, как бы если это делалось лично против меня. Поэтому я прошу Вас тщательно взвесить, предпочитаете ли Вы взять Ваши слова обратно и извиниться, или же Вы предпочитаете разрыв между нами взаимоотношений. (Шум в зале.)
Искренне Ваш Ленин. 5 марта 1923 года».
Вас ничего в этой эпистолярщине не напрягает? Меня сразу зацепили слова Н.К. Крупской в письме Каменеву: «Я обращаюсь к вам и к Григорию (Зиновьеву. – Авт.), как к близким товарищам В.И. …»
Где Станиславский, орущий во всю глотку «Не верю!»? Каменев и Зиновьев – близкие товарищи Ленина? Извините, но Ленин не был политической проституткой. И он ярлыки почем зря не навешивал на своих однопартийцев. Если Иудушка, то навсегда Иудушка. В одном помещении, по служебной необходимости, он еще мог их терпеть, но вот насчет близких товарищей… В октябре 1917 года, после предательства Зиновьева и Каменева, Владимир Ильич заявил, что этих двух уродов моральных он своими товарищами не считает, и от ЦК потребовал исключить их из партии. То, что они остались в партии, это вопрос к ЦК, а не к Ленину. И эти два гаврика отношение Владимира Ильича к себе знали. И они всегда к Ленину были в оппозиции. Сразу после Октябрьского переворота они ему и нагадили, выразив отношение к формированию большевистского правительства. А потом еще с железнодорожниками, а потом и с Брестским миром, на X съезде – снова в оппозиции. Ничего себе – близкие товарищи! Гусь свинье не товарищ, господа.
А жена Ленина обо всем этом не знала и писульки отправляла Леве с Гришей? Подозрительно? Так давайте тогда все эти документы внимательно прочтем. И вот какая интересная история вырисовывается. 26 июля 1926 года Мария Ильинична пишет заявление, в котором указывает, что в начале марта 1923 года И.В. Сталин отчитал семейных (внимание! Семейных! Не одну Крупскую) за то, что они делились политическими новостями с Ильичом. Ильич узнал, высказал Сталину неудовольствие, тот извинился, и все. Мария Ильинична также написала, что у нее касательно этого инцидента есть документы и по первому требованию ЦК она их может предоставить. Какие документы – неизвестно. Но это не могло быть письмо Крупской в ЦК (чего Ульяновой предоставлять, если оно уже там?) и копии Каменеву с Зиновьевым. Мария Ильинична секретаршей у этих двоих не работала, чтобы их переписку хранить.
Скорей всего, какие-нибудь объяснительные по поводу нарушения предписанного Ленину режима. Не более того.
А теперь следующее письмо Марии Ильиничны. В котором неожиданно находим такие строки: «Последняя (оппозиция. – Авт.) спекулировала на последнем письме В.И. к Сталину, где ставился вопрос о разрыве отношений с ним. Непосредственной причиной этого был личный момент – возмущение В.И. тем, что Сталин позволил себе грубо обойтись с Н.К.». Стоп! То есть письмо Ленина Сталину по этому поводу уже было известно? Ну так же пишет Мария Ильинична?!