– Дора, вы любили по-настоящему?
– Нет.
– А самозабвенно?
– Гриша, ты куда?
– Нет… я иду домой.
Один богатый человек сказал:
– Я хочу приучить русских к тому, что евреи в этой стране могут занимать высокие посты.
В общем, это были его последние слова.
Мой дедушка
Что мог вспомнить мой дед?
Всю жизнь работал. Никуда не выезжал. Никаких развлечений. Что он видел? Что он слышал?
Он не мог поехать даже в Москву, не то что в Болгарию. Он протестовал своей жизнью. Он не замечал Советскую власть. Жил в подвале. Торговал старыми газетами на Привозе по десять копеек. Люди брали, заворачивали селёдку, мясо, брынзу, творог. Если он доставал плотную бумагу, клеил пакеты для селёдки, мяса, рыбы.
Мрачный, молчаливый, одинокий. Не принимал помощи от детей. Ничего не хотел иметь общего с Советской властью. Даже детей.
Высокий, седоусый, худой, в чёрном длинном пальто, стоял на выходе из Привоза с пачкой старых газет в левой руке. Ни одного лишнего слова.
Я забегал к нему в подвал – вначале школьник, потом студент, потом механик, потом артист. Он только спросит: «Как у тебя дела?» – и молча клеит пакеты. Мой ответ его не интересовал. Я был советским человеком.
Он завещал мне часы «Победа» с браслетом. Я их не ношу.
Одесский телефон
Это заблуждение, что у вас в трубке один человек. В одесском телефоне – толпы людей в одной трубке. Вы только снимаете, там уже начинают суетиться:
– Это кто к нам присоединился?
– Ты разве не слышишь?
– Да слышу я, слышу. Но он молчит. Вы что, подслушиваете?
– Я не подслушиваю. Я из больницы говорю. Мне нужна Мила. Мила, мне нужно мыло. Мыло, мыло мне нужно.
– Вы только что присоединились?
– Да он уже давно говорит.
– Нет, этот, с мылом, давно.
– А вот этот прислушивается. Что вы прислушиваетесь?
– Я не прислушиваюсь. Я жду, когда вы закончите. Вы не могли бы положить трубки?
– Почему мы должны положить трубки? Мы начали раньше вас.
– Но я всё время попадаю…
– И я всё время попадаю.
– Простите, мне неинтересны ваши разговоры.
– А мне неинтересны ваши.
– Алло, товарищи, дамы, господа, я извиняюсь, я из больницы. У нас один телефон на сорок больных. Я умоляю. У меня украли мыло, вы представляете! Алло, Мила?
– Да.
– Это не ты.
– Я, я.
– Мила!
– Я.
– Это разве Мила?
– Я, я.
– Мила!
– Yes!
– Чего?
– Yes.
– Алло, это Мила?
– Я, я.
– Господа, граждане, товарищи, я из больницы, перестаньте! Я снова наберу. Алло.
– Я.
– Это Мила?
– Я, я.
– Кто это?
– Я.
– Это ты?
– Yes!
– Ты что, сука, на английский перешла? Извините, я сейчас снова наберу. Алло, это Мила?
– Какая Мила? Мужики, я что, голубой? Брось трубку, дай поговорить.
– Алло, граждане, товарищи. Я прошу тишины. У нас очень важный деловой разговор. Буквально три минуты полная тишина. Очень-очень важно.
– Алло.
– Ну.
– Так ты ему дал?
– Дал.
– И он взял?
– Взял.
– Почему же он ничего не сделал? Или ты не давал?
– Дал.
– И он взял?
– Взял.
– Почему же он ничего не сделал. Ты всё дал?
– Всё.
– И он всё взял?
– Всё взял.
– И ты сказал, что нам надо?
– Сказал.
– И дал?
– И дал.
– И он взял?
– И он взял.
– Почему же он ничего не сделал? Может, ты не то дал?