ФУНГИ. Вы же призывали нас говорить только о хорошем?

СЕСТРА. Да, призывала. А что может быть лучше смерти?

ДЕПУТАТ. Врач – это благородно. Вы не пытались полюбить эту профессию?

ДОКТОР. Пытался. Однажды даже пошел на жертву. Незадолго перед выпуском у нас в институте была лекция знаменитого патологоанатома.

Он сказал тогда, что главное, с чем должен бороться врач, – это брезгливость. Перед ним на кафедре стояла моча в мензурке. Он сунул в нее палец, а потом облизал его. И сказал, что тот, кто это повторит, – настоящий врач. И я вышел – и повторил.

ПИСАТЕЛЬ. По-моему, это маленький врачебный подвиг.

ДОКТОР. Но патологоанатом так не считал. Он приобнял меня и сказал: «Да, врач должен быть небрезгливым. Но он должен быть еще и внимательным: я окунул в мензурку один палец, а облизал другой». В аудитории был дикий хохот. И это была моя последняя медицинская жертва.

СЕСТРА. Последняя жертва! Это звучит по-настоящему красиво.

ДОКТОР. Чтобы у окружающих не сложилось впечатления моего полного жизненного фиаско, скажу, что я все-таки был счастлив. Чувство счастья я испытал в поезде, который остановился ночью на станции Конотоп. Я лежал на верхней полке. Издалека раздавались гудки маневровых тепловозов, а две мои соседки вели неторопливый разговор шепотом. И я понял, что мир может быть уютным и тихим. Что его можно любить.

СЕСТРА. Скажите, Писатель, с чем были связаны ваши мечты? И можете ли вы перед смертью сказать, что были счастливы?

ПИСАТЕЛЬ. Мне хотелось найти для мира такое слово, от которого бы он расплакался, и эти слёзы смыли бы всю его грязь. И мне казалось, что я близок к этому слову. Что еще чуть-чуть – и я найду его, и мир обольется слезами над моим вымыслом.

ФУНГИ. Нашли?

ПИСАТЕЛЬ. Не нашел. И перестал писать. То есть, я пишу сценарии для мыльных опер, детективов и ситкомов, но над моими словами никто не плачет.

ДЕПУТАТ. Я думаю, что даже не смеется: после реплик смех там включается автоматически.

ПИСАТЕЛЬ. И в титрах нет моей фамилии, потому что я запретил ее ставить. Но иногда во сне я слышу то золотое слово, которое так и не смог произнести. Очень редко слышу. Но это – минуты настоящего счастья.

ДОКТОР. Если бы нам не предстояло умереть, я бы пошел на курсы фельдшеров.

ФУНГИ. А я бы стал писателем. (Писателю.) Если бы вы знали, как мне понравилось тогда с вами сочинять! Я представил и китайца, и его жену, и чавкающую в башмаках воду. Как вы думаете, я и вправду мог бы стать писателем? Я ведь нигде не учился.

ПИСАТЕЛЬ. Думаю, что да. Потому что писатель – это не тот, кто гладко пишет, а кто живо чувствует. Тот, из кого исходит сила.

СЕСТРА. Прекрасная надгробная надпись! Просто прекрасная.

За окном слышен звук полицейской сирены. Хлопанье дверей автомобилей.

ФУНГИ (глядя в окно). Две машины – полицейская и скорая.

ДЕПУТАТ (Доктору). Срочный вопрос: ключ от черного хода – у кого? (Надевает медицинскую маску.) Впрочем, сейчас это уже не имеет никакого значения.

В палату рука об руку входят Полицейский и Психиатр (дама). Улыбаясь, пересекают палату по диагонали.

ПСИХИАТР. Добрый день, господа. Как удачно, что мы не опоздали. (