— Значит, ты и он…

Марджери не смогла заставить себя объясниться подробнее, несмотря на то что обычно за словом в карман не лезла, но Габриела все поняла, поскольку сама непрерывно об этом думала. И, даже не покраснев, кивнула:

— Да.

— Этого я и боялась, — расстроенно вздохнула Марджери.

Габриела отметила, но не приняла близко к сердцу ее неодобрительный тон. И хотя сама Марджери не всегда следовала правилам приличия и за эти годы поменяла множество любовников, все же серьезно относилась к своей роли компаньонки и искренне желала Габриеле добра. Но жизнь изобилует неожиданными поворотами, и это был один из них.

— В первый раз я думала, что это сон, — призналась Габриела и, заметив скептический взгляд Марджери, рассмеялась. — Нет, в самом деле. И нельзя отрицать, что сна приятнее мне не приходилось видеть.

Марджери выразительно закатила глаза к небу, но тут же нахмурилась и с подозрением спросила:

— Надеюсь, это не часть твоего плана мести?

— Нет, с этим покончено. Мы выяснили отношения, и он поклялся, что вовсе не хотел меня опозорить, когда распространялся в обществе насчет пиратов. Сейчас он старается загладить вину, согласившись помочь выручить отца и отказавшись от намерения бросить меня в тюрьму за кражу корабля. Кроме того, ты прекрасно знаешь, что я не слишком мечтала навсегда поселиться в Англии. Это была идея отца, не моя, хотя не думаю, что она имела для него такой уж смысл. Он просто думал о моей матери, потому что она хотела бы для меня именно этого. Так что Дрю сделал мне одолжение, избавив от мужа-англичанина.

— Ну да, как же! — фыркнула Марджери. — Вот только никто, кроме тебя, так не считает! Почему же ты тогда так разозлилась на него, если считала, что он сделал тебе одолжение?!

— Потому что в то время я так не считала. И была уверена, что он намеренно опозорил меня, обозвав пираткой при хозяйке дома. А это заслуживало мести, особенно еще и потому, что он решил уплыть и оставить меня на растерзание светским сплетникам. Но он даже не подозревал, что началось наутро после бала.

— Что же, я всегда говорила и буду говорить, что гнев до добра не доводит. Рада, что ты это поняла.

— Я тоже рада, — согласилась Габриела, ничуть не кривя душой. Какое счастье больше не злиться и не скандалить с этим мужчиной!

Они с Дрю заключили нечто вроде безмолвного перемирия с того дня, когда она швырялась в него содержимым ящиков письменного стола. Они больше не говорили о том зле, которое причинили друг другу. И перемирие возымело на нее необыкновенное действие. Она не ходила, а летала и могла бы считать себя счастливой, если бы только знала причину своего состояния. Только вот причины не было. Если не считать…

— Он просил меня стать его женой.

— Прекрасно. Теперь по крайней мере мне не придется четвертовать его за то, что соблазнил тебя.

— Кажется, я отказала, — выдавила Габриела. — Правда, не совсем в этом уверена.

Она отчетливо помнила тот вечер. Прошло уже больше недели. Тогда они в последний раз поссорились. И его предложение действительно прозвучало как-то странно, перейдя от «благородного поступка» к откровенному недовольству, когда она согласилась, и к еще более откровенному разочарованию, когда она передумала и отказалась. Кончилось тем, что он оставил ее в сомнениях насчет реальности их помолвки. И еще сказал что-то насчет того, что поймал ее на слове! Но выпалил это в минуту гнева, так что, возможно, уже обо всем забыл.