Он бросил взгляд на настенные часы и что-то записал в большой прошнурованной книге. Потом, вспомнив об Елисееве, спохватился:

— Простите, вы к кому, товарищ?

— К Колычеву.

— Вторая дверь направо, — сказал дежурный и потерял к нему интерес.

— Спасибо, — поблагодарил Петр.

Колычев сидел в маленькой прокуренной комнатушке с узким зарешеченным окном. Из всей мебели два стола, несколько стульев и несгораемый шкаф, поверх которого лежали пухлые папки.

— Петр! — обрадованно приподнялся Колычев. — Здорово, герой!

«Губрозыск занимал здание старинного купеческого особняка…»

Елисеев смущенно потупился.

— Брось барышню изображать! Проходи, не стесняйся! Из транспортной уже звонили, рассказали о твоих подвигах. Лихо ты, говорят, Пичугина кончил. Прямо голыми руками. Чуть голову не оторвал…

— Случайно вышло. Я его живьем, гада, взять хотел, — признался Петр.

— Все равно, молодец! Не сплоховал. Выходит, не зря я тебя товарищу Янсону сватал! — горделиво произнес Колычев.

Многие начальники уголовного розыска по традиции были переведены из ЧК. Не стал исключением из правила и начальник Железно-рудского губро, бывший латышский стрелок Янсонс. Правда, буква «с» на конце его фамилии постепенно исчезла, и теперь начальника величали чуть короче — товарищ Янсон. Прежде Елисееву не доводилось с ним сталкиваться лично, но все отзывы были только положительными: угрозыском заведовал человек ответственный, строгий, но справедливый, вдобавок, с неплохим опытом оперативной работы.

— А где он? — поинтересовался Петр и услышал ответ:

— Там же, где почти все наши — в клубе, Ленина слушает.

— Как Ленина?! — удивился Елисеев. — Он что — в Железнорудск приехал? А почему нам никто не сообщал? Это же такое дело… такое… — От избытка чувств у него перехватило дыхание.

Шутка ли — сам товарищ Ленин в их губернском городе. Да это событие всероссийского, если не сказать — мирового масштаба.

Колычев засмеялся.

— Ну, ты, братец, хватил! У Ильича и без нас забот хватает. В Москве он, работает.

— А как же… — совсем ошалел Петр.

— Ларчик просто открывается. Пластинки сегодня привезли с его речью. Наших первыми слушать пригласили, — похвастался Колычев. — Мы с тобой завтра пойдем. Товарищ Янсон велел устроить стопроцентный охват. Каждый сотрудник обязан услышать Ильича. Ты, кстати, как — партийный?

— Нет, — мотнул головой Елисеев. — Сочувствующий.

— Непорядок, — сказал Колычев.

Петр виновато потупился. Он подумывал о вступлении в партию, но не решался сделать первый шаг. Быть большевиком — большая ответственность. Честь велика, но велик и спрос.

— Я поговорю с товарищами по партячейке. Думаю, скоро поставим вопрос по тебе. Нас, партийных, мало, но вместе мы — во, сила! — Колычев сжал ладонь во внушительного размера кулак. — Горы свернем! Солнце с неба достанем.

Дверь распахнулась, в комнату стремительной походкой ворвался невысокий плотный мужчина лет сорока с русыми коротко стрижеными волосами. На нем был английский френч, обтянутый крест-накрест портупеей, и темно-зеленые кавалерийские галифе. Взгляд у мужчины был ясный и решительный.