– Хочешь проверить? Ну так укладывайся на стол. Сейчас оперировать тебя буду, – не теряется в отличие от меня Дейв, – Тори, ты мой ассистент. Несите скальпель и побыстрее! Дедушку спасать надо.

Дед резко передумывает дальше продолжать проверку и отходит подальше.

– Сын, отставить шутки, – вновь обращается к нам, тот самый мужчина, который "тепло" встретил. Теперь становится ясно, что он и есть отец.

Сразу не поняла, потому что все девять мужчин, вместе с десятым Дейвом похожи между собой. И у меня глаза разбежались.

– Мы хотим видеть, что вы не просто так протираете штаны в своем университете, – продолжает отец Дейва, – А то научатся всяких терминов, корчат потом ученых из себя. Исследования никому не нужные проводят, вместо того, чтобы людей спасать. Лейтенант, на пол, ранение от пули в грудь. Виктория, принимай раненого!

Я еще не успеваю переосмыслить свое задание, как один из Давидов, около тридцати лет, падает кулем на палас. И прикидывается полутрупом.

Наклоняюсь над ним в шоке. Не столько от задания, сколько от неожиданности. К такому знакомству с родней своего парня я точно не была готова. И образ скромного одуванчика, ну никак мне здесь не поможет…

Дейв

Двоюродный брат валяется, того и гляди скоро захрапит. Нашел же место, где поспать.

Тори с ужасом оборачивается на меня и присаживается рядом с раненым на пол.

– Теряем лучшего бойца! Быстрее оказывай помощь, Виктория, – торопит отец, нервно расхаживая вокруг поля боя.

Сдерживаю смех, насколько возможно, маскируясь под кашель. Понимаю, что синеглазке сейчас не до веселья. Но мой ответный сюрприз удался с лихвой.

– Пульс есть, дыхание в норме, – проверяет она первым делом, и тянется расстегивать рубашку на брате в поисках дырки от пули.

Пора помогать, пока Давида-лейтенанта не списали со счетов.

Так мы и различаем друг друга по званиям, иначе совсем запутаться можно среди наводнения тезок мужской части нашей семьи.

Со мной только отдельный случай. До конца школы все, кроме родителей, называли по доброте душевной просто – глухой. Затем чуть повысился в их глазах, и кличут теперь – врач недоделанный. А я их тоже любя называю – вояками стадными или чокнутым табуном.

– Обойдется он, раздевать еще, – убираю руки Тори, от наполовину расстегнутой рубахи лейтенанта, – Зажимаем рану и ждем подкрепления. А то глянь, всё на нас тут скинули, а сами в окопе прячутся.

Синеглазка быстро входит в роль рядом со мной и ставит ладошки Давиду-лейтенанту чуть выше сердца.

– Жив хоть будет он? – наклоняется отец, с виду довольный тем, что Тори не валяется рядом с лейтенантом в обмороке от его приказов.

– После операции станет ясно, – бормочет моя девушка, с выражением лица: «Скорей бы сбежать из военного дурдома».

Зная о прожорливости лейтенанта, принимаю решение об экстренной реанимации:

– Если прямо сейчас раненый не оживет, оставим в лазарете без торта и угощений. Зачем на умирающего мамины вкусности переводить? Назначим ему строгую диету.

– Чего это меня без торта? – подскакивает с пулей в одном месте раненый туда же брат, – Врачи вы безжалостные! Дядя полковник, скажите ему, чтоб не дразнился.