Схлопывание западной финансовой системы и подрыв доверия к США, Европе и Японии чуть ли не за одну ночь подняли мировой рейтинг Китая. За несколько месяцев в начале 2009 г. Китай, не связанный сколько-нибудь серьезными публичными дебатами на отечественной почве, внес дополнительные 50 миллиардов долларов в Международный валютный фонд, на пару с Гонконгом — 38 миллиардов долларов в один из азиатских валютных фондов; предоставил 25-миллиардный заем безденежным российским нефтяным компаниям; выделил 30 миллиардов для австралийских добывающих компаний; а также предложил десятки миллиардов различным странам и компаниям в Южной Америке, Центральной и Юго-Восточной Азии, чтобы гарантированно заручиться поставками сырья и заложить рыночный фундамент для дальнейших закупок.
В сентябре того же года, пока западные государства и предприятия по-прежнему находились в проигрышном положении, Китай подготовил кредитные линии в объеме до 60–70 миллиардов долларов на сырьевые и инфраструктурные проекты в Африке, а именно в Нигерии, Гане и Кении. В Гвинее, буквально через несколько дней после того, как армия расстреливала гражданское население и насиловала женщин на улицах столицы, правящая хунта (изгой на африканском континенте, да и во всем мире) объявила о начале переговоров с Китаем по поводу многомиллиардной ресурсно-инфраструктурной сделки.
Амбиции и влияние Пекина попали под свет прожекторов, и все увидели нечто такое, что всего несколько лет назад могло показаться немыслимым. В начале 2009 г. Центробанк Китая выдвинул предложение найти альтернативу доллару в качестве глобальной резервной валюты, а впоследствии повторил свой призыв. Франция послушно подтвердила суверенитет Китая по тибетскому вопросу, чтобы больше не раздражать Пекин, когда тот отменил Евросоюзный саммит, узнав, что Париж приветствовал визит далай-ламы. В конце 2009 г. Барак Обама отклонил встречу с тибетским духовным лидером, желая подстраховаться для своего первого, намеченного на ноябрь, визита в Китай, хотя и согласился принять далай-ламу в начале 2010 г. На празднества по случаю бо-летия своих ВМС Китай пригласил весь мир, чтобы тот воочию увидел новый флот атомных подводных лодок в порту Циндао.
Исполинский китайский рынок, несколькими годами ранее считавшийся лишь «долгоиграющей» западной мечтой, приобрел небывалую значимость. Перед началом шанхайского автосалона (апрель 2009) ежемесячный объем продаж автомобилей в Китае превышал аналогичные показатели любой другой страны, в том числе и США. Месяцем позже в Брюсселе Ван Цишань с группой министров встретился с Кэтрин Эштон, тогдашним комиссаром Евросоюза по торговле, и примерно пятнадцатью представителями высшей бизнес-элиты, которые сетовали на трудности доступа на китайский рынок. Ну конечно, снисходительно признал Ван, выслушав их за деловым завтраком, на рынке имеется определенная «неорганизованность». «Я знаю, что у вас есть жалобы, — сказал он с присущей ему невозмутимостью. — Но обаяние китайского рынка непреодолимо».
Другими словами, как вспоминали потом участники встречи, наповал сраженные китайским вице-премьером, он дал понять буквально следующее: «Китайский рынок настолько громаден, что вы все равно на него придете, невзирая на все свои жалобы». Хуже того, многие из этих бизнесменов понимали, что Ван, в общем-то, прав.