Но я сильно уважаю этого дивного мужа, и по своей воле стремлюсь к его похвале; боюсь, конечно, что моё слово будет неравно похвале такого мужа, однако не отступаю от намерения: надеюсь, что слабость моих сил будет побеждена отважностью духа. Итак, предложу, что в силах извлечь из того, в чём обнаружилась десница Божия.

О, новое предвестие! Солнце, Богом заключённое в пространном небе, посылает лучи сверху на землю; поистине, этот святой муж простёр свои лучи до верха небес, из глубокого рва, в котором удерживался. Ангелы и архангелы, внимая, объявляли его блаженным, и служили ему, лежащему во рве. Они видели в водовместилище его тело, но на небесах сияла его святость; телом на небе, ангелом на земле; имея тело, казался без тела; небесный человек, земной ангел, огненный столб с неба, голова которого касалась земли, - просветитель Армении, непоколебимое основание греков (малой Армении), апостол Христов, предвещающий путь людям.

Прежде всего, называю блаженною тебя, о, Кесария каппадокийская, так как от тебя принял возложение рук пастырь многих народов. Посвящённый и посвятивший сияли тогда одним и тем же блеском добродетели.

Эти (каппадокийцы) были уже основаны на крепких корнях; и только один он имел свой корень, откуда другие, непричастные к корню, получили свой. Там собиралось много плодов работниками, которые возделывали некогда невозделанное; только он сам, работник, держа одною рукою рукоятку плуга, (другою) умягчал словом истины многие невозделанные земли. Когда одним сошником открывал бесчисленные борозды, он обратно получил семя сам-пять и много плодов; и, держа в горсти божественное семя, он засевал весьма много полей, рассевая перстами бесконечные зерна. Тогда в бороздах, прорезанных одною рукою, произрастали в одно время плоды, посеянные другою рукою.

Там можно было видеть осень и весну, жатву и время молотьбы; и когда приближалась зима, он посевал единственное семя, именно слово Божие. Но вот, замечая различные плоды, которые отсюда рождались, он во время жатвы собирал на гумно то зрелые (плоды), то жирные от зрелости, молотил, очищал веялкой и складывал в кучи, чтобы их отсюда отнести в житницы света.

Что же (значит), что зима (Армения) ввергла самого сеятеля между ядовитыми пресмыкающимися, приняв от цветных семян веры, которым не позволяла расти вследствие льда неверия?

Люди, у которых были общие с тем святым речь и лицо, облекались в нравы змей; и, наоборот, смертельные и ядовитые драконы принимали нравы кротких людей, и служили ему, облизывая ноги святого тем же ртом, которым приносили смерть.

Что далее? Долго тянулось время зимы, и армяне думали, что погиб сеятель, подобно семени, которое посеяно во время жестокого льда. Открывается ров: искали обезображенных частей человека, но слышат стройное пение многих голосов; боялись, что в их ноздри войдёт гадкий запах от драконов и змей, но отсюда веет приятный запах, как от сада удовольствия; искали глазами костей, подвергшихся гниению, но в лице его созерцают сияющее солнце; рассчитывали на бездыханного во рву, но видят его прохаживающимся как бы в святейшем храме; искали частей (тела), изможденных голодом, но замечают здорового и упитанного небесною пищею; искали тела, раздробленного зубами драконов, но удивляются приручённым им змеям, - презрители видят, что они презрены тем, которого презрели.