Неожиданно обоняние явственно различило запах чего-то горелого. В горле запершило, словно сотни невидимых иголочек впились в гортань. Тяжелое удушливое амбре сочилось откуда-то сзади. Запах гари был тяжелым, тошнотворным, буквально выворачивающим наизнанку. Бомж несколько раз кашлянул и, с трудом подавив в себе рвотный позыв, ускорил движение вперед. До спасительной площадки с вентиляционной шахтой оставалось метров тридцать, не больше.
И тут впереди отчетливо сверкнули несколько ярких голубоватых огоньков. Огоньки эти, словно язычки адского пламени, то тускнели, то наливались пронзительным холодным люминесцентом, то почти полностью гасли. Вова Баклажан остановился и присел испуганно. Чиркнул спичкой – и тут же невольно отпрянул, ударившись затылком о стену…
Прямо перед ним, в каком-нибудь метре, застыло несколько крыс – тех самых. Гнусные существа стояли абсолютно недвижно, словно статуэтки в мастерской безумного скульптора. Лишь тонкие, словно проволочные усики чуть заметно подрагивали, нервно дергались кончики хвостов, да вздыбленная шерстка на загривках угрожающе вздымалась.
– А-а-а-аааа!.. – истошно закричал бомж и, развернувшись, побежал обратно.
Теперь встреча с милицией не казалась для него худшим из зол. Он был готов ко всему – даже взять на себя самое кровавое преступление, только бы не встречаться взглядом с этими жуткими глазами…
А странный дым, стлавшийся спереди, все густел, коварно заползал в горло, в легкие, незаметно проникал в кровь… Бомж чувствовал, что теряет сознание. Внезапный приступ удушья заставил его остановиться, закашляться и скорчиться в три погибели. Неожиданно его вырвало какой-то густой кровавой массой, и беглец сразу же ощутил в себе силы бежать дальше.
И тут его левую руку обожгло пронзительной болью! Оглянувшись, он заметил, что на локте что-то висит. Он попытался сбросить мерзкого грызуна, но безуспешно: острые, как зубья капкана, резцы пронзали руку до самой кости. В этот момент над ухом агрессивно запищало. Вова Баклажан бросился на пол ничком, прикрывая голову ладонями. И тут же несколько грызунов безжалостно впились в его затылок, в уши и в спину…
Это было последнее, что зафиксировало его затухающее сознание: густая волна невидимого тошнотворного газа накрыла его с головой и словно поволокла в бездонный дьявольский омут…
Глава 16
– Алло, Лида? Ты уже освободилась? Да, уже пятнадцать минут жду, станция метро «Политехническая», как и договаривались. – Выслушав обещание лаборантки «быть через пять минут», Мефодий Николаевич сунул мобильник в карман и отошел от края платформы.
Люди в метро выглядели куда менее напряженными, чем на улицах: почему-то считалось, что страшные твари вряд ли проникнут так глубоко под землю. Многочисленные милицейские патрули у турникетов и даже у входа в вестибюль тщательно фильтровали пассажиров на предмет фейсконтроля. На платформу не пускали при малейшем подозрении. И хотя эти меры предосторожности вызывали сдержанное неудовольствие горожан, метро пока оставалось единственным местом, где до сих пор не было зафиксировано ни одного кровавого эксцесса. А потому общая атмосфера на платформе «Политехнической» поощряла дружелюбием: на лицах в толпе иногда даже проскальзывали улыбки, невозможные на улицах. Ведь каждому человеку, постоянно живущему в напряжении грядущего ужаса, иногда просто необходимо расслабиться… И если это невозможно сделать на поверхности – то почему бы не поулыбаться друг другу хотя бы под землей?!