Дайана, Доун, Дэвид и я начали составлять наш первый, совсем тоненький каталог. В него вошло несколько названий, которые нам удалось спасти с тонущего корабля «Пантеона». Кстати, о «спасательных работах» мне в ту пору приходилось говорить часто. Мы вообще чувствовали себя Робинзоном Крузо на необитаемом острове. Кстати, перечитывая эту книгу моего детства, я обнаружил, что Крузо выжил благодаря не только собственной предприимчивости, но и бесценным вещам, добытым с корабля, который по воле хитреца Дефо тонул невероятно медленно. Рукописи, которые придерживали для нас наши авторы весь год после нашего ухода из «Пантеона», нас буквально выручили подобно тому, как лопаты и гвозди (а также бутылки с ромом) выручили Робинзона Крузо. Поступив так, авторы проявили беспрецедентную веру в нас, — а между прочим, некоторые из них, например Стадс Тёркел, получали самые баснословные предложения от других издательств. Но Стадс, Эдвард Томпсон, Маргерит Дюрас, Джон Доуэр, Люси Липпард, Ада Луиза Хакстейбл, наследники Мишеля Фуко и еще многие из тех, с кем мы охотно заключали договоры в «Пантеоне», терпеливо ждали, пока мы добудем деньги на производство их книг. Это обстоятельство позволило нам включить в первый каталог ряд громких вещей, которые непременно должны были привлечь внимание прессы и книготорговцев, создав «Нью пресс» репутацию солидного издательства. Выход книги Стадса под названием «Раса: что думают и что чувствуют белые и черные в связи с этим “проклятым вопросом” Америки» совпал с расовыми беспорядками в Лос-Анджелесе; она мгновенно стала бестселлером. Из нескольких сот авторов, издававшихся в «Пантеоне» нашего периода, лишь трое решили остаться в «Рэндом хауз».
Со временем мы обнаружили, что вполне в силах продавать крупные тиражи серьезных, интеллектуальных книг, в том числе таких, которые любой коммерческий издатель счел бы совершенно никому не нужными. Также нас весьма воодушевило то обстоятельство, что многие видные специалисты по общественным наукам — Джон Уомэк, Хорхе Кастаньеда, Винсент Крапанцано, Кэтрин Ньюмен — охотно несли свои книги нам, а не в коммерческие издательства, с которыми сотрудничали ранее.
За истекший период к фондам, которые субсидировали нас первоначально, присоединилось около полусотни других. Они добавляют в бюджет «Нью пресс» ту его относительно маленькую долю, которая не компенсируется продажей книг. Эту спонсорскую поддержку можно сравнить с прежней практикой в университетах, когда даровитым студентам назначались стипендии. Книги мы отбираем в соответствии с их достоинствами, а не с коммерческим потенциалом. На восьмом году существования «Нью пресс» в нашем послужном списке насчитывается более трехсот изданных книг — от переводов зарубежной художественной литературы до серьезных трудов по теории права и истории, а также неортодоксальных политических проектов. Все это области, которых чураются традиционные издательства.
В первый, подготовительный год, пока мы пытались добыть стартовый капитал, а также работали над уже имеющимися в редакционном портфеле рукописями, у нас было достаточно времени, чтобы осмыслить сделанное в «Пантеоне» и проанализировать наши сильные и слабые стороны. Поскольку к тому времени мне было уже далеко за пятьдесят, я отчетливо сознавал: «Нью пресс» — мой последний шанс сделать все как надо. Гордясь достижениями «Пантеона», я также понимал, что простор для совершенства весьма широк. Скажем, штат «Пантеона» за немногими исключениями состоял из белых представителей среднего класса. В этом плане мы ничем не выделялись на общем фоне «Рэндом хауз», чья бейсбольная команда состояла в основном из грузчиков и рассыльных. Теперь же мы твердо решили, что коллектив «Нью пресс» будет максимально пестрым в расовом и прочих отношениях, а в совет директоров войдут люди, которые обеспечат нам живую связь с самыми разными интеллектуальными и политическими кругами страны.