— Ну что ж, хорошо, поезжай. А я вернусь к деду на Сицилию. Грету я оставлю тут, в монастыре. Я никогда в жизни не видела ее такой довольной. Святые отцы сумели доставить ей такую радость, какой она раньше никогда не знала…

Приехав в Рим, Каттани сразу отправился в приемную профессора Маттинеры. Он настроился вести себя с этим человеком решительно, и если будет необходимо, как следует припугнуть, наорать, взять за грудки и вытрясти из вето правду: «Выкладывай, выкладывай все, что тебе известно о том, кто велел убить аббата!»

Депутат Тарсони сказал совершенно ясно: во время своей поездки в Рим аббат встречался только с двумя людьми — с ним и с профессором Маттинерой.

Когда Каттани переступил порог приемной профессора, он был весь напряжен, как гончая, которая чувствует близость дичи. Секретарь окинул его быстрым взглядом и сразу определил, что от этого посетителя можно ждать неприятностей. Он попытался поскорее от него избавиться:

— Профессор на совещании. Оно не скоро кончится. Боюсь, господин Маттинера не сможет вас принять сегодня.

Но остановить Каттани было не так-то легко. Не обращая на секретаря никакого внимания, он пошел дальше по коридору. Тот пытался преградить ему путь.

— Да куда вы идете, вы сошли с ума?

Коррадо смерил его ледяным взглядом. Секретарь посмотрел на него, замолчал и оставил попытки остановить. Каттани распахнул дверь и оказался в пустой комнате. Войдя, удобно расположился на диване, том самом, на котором сидел Дино Алесси, когда приходил за копиями секретных документов.

Секретарь, смирившись, прикрыл за ним дверь, и из приемной предупредил Маттннеру по внутреннему телефону о приходе настойчивого посетителя.

— Да кто он такой? — с досадой спросил профессор. — Гоните его. Займитесь этим сами.

Голова у него была занята совсем другим. Перед ним сидел Терразини, которому он выражал свое недовольство по поводу происшедшего в монастыре.

— Надо было только забрать документы, — злобно шипел профессор. — К чему было устраивать эту бойню?

— Это все красивые слова, — невозмутимо возразил Терразини. — Но ведь аббат обо всем знал. Разве пришлось бы чувствовать себя спокойно с такой миной, которая могла взорваться в любой момент?

— А женщина? — горячился профессор. — Она-то тут при чем? Зачем было устраивать отвратительную инсценировку с двумя трупами, лежащими в одной постели?

— Из предосторожности.

Терразини никогда не терял хладнокровия. Он продолжал:

— Расследование могло быть для нас опасным. А при таких обстоятельствах его сразу прекратят. Кому захочется углубляться в дело об аббате, который убивает свою любовницу, а потом стреляется сам? Уж слишком пикантная история, вам не кажется? — Терразини с довольным видом потер руки. — Чтобы заставить поскорее забыть о каком-нибудь неприятном случае, надо найти другой, который наделает еще больше шума.

Маттинера снял очки. Подышал на стекла и тщательно протер их платком.

— Как бы то ни было, все это поистине ужасно, — проговорил он. Раздражение уже почтя испарилось. Он прочистил горло и более мирным тоном спросил Терразини, принес ли он чемоданчик с секретными бумагами.