Иван чувствует, что пот из-под танкошлема щиплет глаза, приникает к прицелу, наводит перекрестье. «Как на бациллу в микроскопе», – мелькает посторонняя мысль. «Выстрел!» – кричит он и нажимает педаль спуска орудия. Грохот сотрясает машину, лязгает затвор.

– Получи, фашист!

Сноп искр… Крепко командир всадил снаряд в корму. Теперь быстрый, ни секунды задержки, переброс орудия, руки сами делают свою работу, и второй «король» получает болванку.

– И тебе подарок в зад! – На большее у Ивана слов нет.

Ребята восторженно орут. Пороховые газы выедают глаза. Вентилятор в башне на самообслуживании, не в силах выдувать их из танка. Киря незаживающими обожженными ладонями хватает вторую раскаленную дымящуюся гильзу, выбрасывает через люк.

Деревянко мгновенно срывает боевую машину с места. А Родин крутится на командирском сиденье, смотрит во все стороны, ведь удача в бою, как шалая девка, изменит в любой момент.

Эй, ребята, спите, что ли?!

Третий «тигр» уже разворачивается! Уже отводит свою корму от расправы… Остался последний миг, вот-вот и чудовище повернется, а против многослойных броневых листов на лобовой части башни и мощной пушки спасу нет…

Но успел Огурец, не упустил момент: в последнее мгновение засадил снаряд прямо в борт. Танк какое-то время еще катился по инерции, потом затих. «Экипажу крышка», – подумал Родин. Но нет, открылся люк, из него выпрыгнули трое танкистов и тут же попали под кинжальный огонь пулеметов двух танков.

Тут и головной «Королевский тигр» остановился; круто, вырвав пласты дороги, развернулся и пошел все быстрее, прямиком на родинский танк…

Деревянко хорошо видит, как тигр «крестит» их стволом – жутко знакомое ощущение. Саня делает маневр, и доли секунды спасают их: снаряд рикошетом уходит в сторону. Танковая дуэль между мощным германским «мастодонтом» и быстрым, стремительным русским медведем в жестоком разгаре.

– Саня, давай вправо, вправо, мать твою! И жми, жми…

Деревянко заезжает в ложбину, танк замирает, в мгновениях боя удачно сплелись и место, и время. Первый выстрел уходит рикошетом, зато следующий – прямо в колесо, да так удачно, что дернулся «король» и остановился – заклинило ходовую часть. Но дуэль продолжается. Башня поворачивается в сторону «тридцатьчетверки», но борт свой уже не отвернешь.

– Бронебойным!

Сокрушительная «точка» в борт четвертой машины – и фонтан искр, как победный салют.

Наступила вдруг пронзительная тишина, и только звон в ушах после грохота боя не давал услышать всю ее чистоту, в которой лишь шум листвы мог дать успокоение.

Иван вылез на башню. Главная мысль была, конечно, что с ребятами, которые первыми вступили в бой. Всего один выстрел, ребята…

А Горелкин и Петька, веселые и живые, шли навстречу по дороге, обходя битую технику и мертвые вражьи тела.

Иван спрыгнул с танка, вслед за ним не выдержал, выскочил Саня, и вот уже все кинулись друг к другу в объятия.

– Ну, рассказывай, не томи! – поторопил Иван.

– Докладываю. Кратко, – начал Горелкин. – Подпустил я, значит, передовой танк поближе, целю ему в гусеницу. Но, извиняюсь, угодил прямо в лобовую броню. И снаряд ушел в сторону рикошетом. Петька уже под танком был, и я вслед, как удав уполз в люк. Еле успел… «Тигр» этот сразу долбанул по нам. Потом еще раз, а потом, наверное, все танки ополчились на нас. Такая долбиловка началась, мама родная…