Вот что на это можно ответить? Нерешительный? Спасибо, хоть трусливым не назвала. С его физическими данными и упрямым характером мелкие наезды можно вообще игнорировать, снисходительно посматривая сверху вниз на оппонентов: пусть ничтожные моськи лают на слона. Если, конечно, источник наезда – особь мужского пола. Большие люди, как правило, добродушны, и это не просто так – они могут себе это позволить.

А вот с девчонками… Ладно другие, а вот с Лерой у Максима было то, чего никогда ни с кем не бывало, и он даже знать не знал, что такое вообще возможно. Ну не в силах он ни в чем ей возразить. Тупеет в присутствии этого белокурого ангела. Готов любоваться с восторгом щенячьим и мечтать, что этот миг будет длиться вечно. Если раньше мысли были вечно заняты какой-то ерундой, то теперь – лишь Лерой. Глядя на себя со стороны, иной раз удивлялся собственному поведению, но не считал нужным предпринимать попытки к исправлению ситуации. Его не устраивала лишь ее холодная отстраненность – с остальным готов смириться. Лишь бы они стали ближе друг другу.

Лера при желании могла им вертеть как хотела, и счастье, что такого желания у нее не замечалось. По крайней мере, в слишком явной форме.

– Ну, чего молчишь? Максим, что такое?! Ты не заболел?!

Очнувшись, он покачал головой и неожиданно для самого себя выдал:

– Лер… Я… Я собирался в армию пойти. Пока вы сюда не переехали. Мечтал. Готовился. В десант. Как старший брат. Традиция у нас такая. Военная семья. Все через это проходят.

– А как же университет?! Поступать?!

– Да потом можно поступить.

– Нечего тебе там делать! Ты – светлая голова, умница, спортсмен и всего достигнешь. А там только время потеряешь, чужие носки стирая. Еще и убьют дурачка ни за что!

– Не так все там…

– Вот не надо со мной спорить!

– А ты бы… – сделав долгую паузу, Макс наконец решился – будто в омут с обрыва бросился: – А ты бы ждала меня, если бы я пошел?

Несмотря на полную жизненную неопытность, Лера не стала спешить с ехидной отповедью. Инстинкт, женское чутье и что-то еще подсказывали: момент слишком ответственный. Поднявшись с холодного заборчика, замерла рядом. Стройная невысокая фигурка в короткой шубке укрылась от света пощаженного вандалами фонаря в тени Макса – высокого, широкоплечего, и без того массивного, а толстая куртка это только усугубляла.

– Да, Максим. Ждала бы, – ответила тихо, несмело – слова сами собой вырвались.

Ему не дали прочувствовать сказанное, осознать, спятить от счастья: голос, резкий, возбужденный, визгливый, срывающийся на крик, разрушил сказку:

– Эй! Макс! Привет!

Нехотя обернувшись, недружелюбным тоном, подчеркивающим полнейшее нежелание продолжать диалог, ответил:

– Привет, Жора.

– О! Да ты не один! Лерка?! Привет, новенькая! Я тебя в тени от этого бугая и не заметил! Ха-ха! А чего вы тут стоите?!

Георгий являлся полнейшей противоположностью Максима – был отличен от него абсолютно во всем. Мелкий, подвижный как шарик ртути, крикливый проныра, вечно сующий свой нос куда возможно и невозможно. Живущий в эпицентре главных событий мальчишеской жизни, знающий абсолютно все слухи и нередко являющийся их родоначальником. Макс – живая флегматичная скала, равнодушно (если не сказать заторможенно) позволяющая проноситься мимо волнам мелких событий, – не всегда успевал за стремительностью мыслей соседского парнишки. Вот и сейчас, не понимая, чего он хочет, ответил уклончиво: