Он тяжко вздохнул и закрыл конверт.

— Замечательно. — Алекс встал; лицо его исказила гримаса отвращения. — Ну и денек. Слушай, я собираюсь позвонить доктору Мэдлин, если Джози еще этого не сделала. Что мне ему сказать?

— Самое необходимое, не более того. — Дэниел пожал плечами. — Столько, сколько ему нужно знать, чтобы помочь ей.

Алекс кивнул. На несколько секунд задумался, потом сказал:

— Знаешь, что мне кажется самым невероятным?

— Что?

— Ведь мы до сих пор не знаем, кто убил Питера… Как будто его убило привидение, которое тотчас же растворилось в воздухе. Все тайны Питера раскрыты, но у нас все еще нет правдоподобной версии. Наверное, мы никогда не узнаем, кто убийца.

Дэниел думал о том же.

Когда Лаура осторожно постучала в дверь Дэниела, было уже почти семь вечера. Услышав его разрешение, она вошла в комнату. Дэниел сидел в кресле у холодного камина.

— У Мэдлин сейчас доктор, — сказала девушка, садясь на пуфик у его ног. — Джози отправила Эмили ужин на подносе и попросила кухарку поставить все блюда на буфет. Чтобы каждый мог сам себя обслужить.

Дэниел в задумчивости кивнул.

— Тебе надо чего-нибудь поесть.

— Я хотела подождать тебя.

— Я не голоден.

Лаура робко дотронулась до его руки и тихо сказала:

— Если ты хочешь побыть один, я уйду. Он взял ее за руку и крепко сжал.

— Нет. — Лицо исказила гримаса. — Ты нужна мне, дорогая.

— Тогда я останусь. Лаура прижала к щеке его руку. Дэниел затаил дыхание; лицо его просветлело. Он неожиданно спросил:

— Лаура, ты ведь любишь меня?

Ее почему-то совсем не удивил этот вопрос. Не удивил и собственный ответ.

— Я всегда любила тебя. Даже до нашей встречи. Ты ведь и сам это знаешь?

Дэниел закрыл глаза.

— Да, конечно. Господи, как я люблю тебя.

Он обнял ее и посадил к себе на колени. Лаура прижалась к нему, впитывая тепло его крепкого мускулистого тела, мысленно отдаваясь ему душой и телом.

— Будь со мной, — прошептал он. — Обними меня крепче.

Лаура шептала ему слова любви. Временами она поднимала голову, и губы их встречались. И как всегда, нежность мгновенно перерастала в страсть. Наконец они добрались до постели.

В этот же вечер Лаура перенесла свои вещи в комнату Дэниела.

А ночью произошло еще одно событие: Эмили умерла в своей постели. Умерла во сне.

Неделю спустя, холодным октябрьским утром, Лаура отошла на несколько шагов от мольберта и рассеянно кивнула, отвечая на свой невысказанный вслух вопрос. Она положила кисть в банку с растворителем, затем принялась собирать краски и кисти.

— Закончила? — спросил Дэниел. Она с улыбкой подняла голову и увидела, как он входит в оранжерею, где она писала.

— Закончила.

Он подошел к ней, обнял за талию. Они долго смотрели на портрет Эмили, который Лаура начала писать незадолго до ее смерти. На холсте была изображена элегантная пожилая леди. Ее глухое черное платье, сшитое по моде начала века, контрастировало с плетеным креслом и буйной зеленью оранжереи. Темные, почти черные глаза казались таинственными; легкая, едва обозначенная улыбка — загадочной, а надменно вздернутый подбородок и гордая посадка головы свидетельствовали об эгоизме и непреклонной воле.