Увы, с последней дисциплиной, наставники не столько учили ребят, сколько учились сами. Прошло не так уж много времени, как дружинники из пехотных или точнее ладейных хирдов превратились во всадников, а маневрирование на поле боя уже оказалось практически забыто. Так что данную науку приходилось восстанавливать по крупицам. В этом вопросе Штыков мало чем мог помочь, что называется не знал, да еще забыл… Все что мог припомнить это римскую черепаху.

Многие из кадетов, приползая в казармы без задних ног, прокляли тот миг, когда согласились стать воями, но не сдавались и продолжали тренироваться, отступать им было некуда. Не бродяжничать же. Тем более кому как не им было хорошо известно, что до взрослого состояния доживают лишь единицы. Да и те долго не протягивают. Потому армия являлась их шансом на достойное будущее… если не убьют в бою.

Константин скрежетал зубами от злобы, но пытался этого не показывать. А причина его ярости – брат Юрий.

Пока он сидел в Ростове, до него доходили слухи, что Юрий стал набожным и затеял какую-то возню с увечными и даже сиротами. Но в этом не было ничего удивительного, потому не обратил на это внимание, даже порадовался, ведь если брат предпочтет стать монахом, то потеряет всякую жажду мирской власти, а значит ему как наследнику больше достанется.

А не удивился Константин такому поведению брата, потому как сам был свидетелем того изменения в поведении Юрия. Все случилось, почти год назад там в битве под Торжком.

Юрий как немного оправился, стал замкнутым, много молился.

С людьми, что едва не погибли такое случается, а учитывая близость Юрия с епископом Иоанном в этом и вовсе не было ничего удивительного.

Но приехав на свадьбу отца Константин понял, что он чего-то не понял. Не походил Юрий на человека, что отстранился от мирской жизни и ему осталось сделать лишь один шаг, чтобы принять постриг.

«Обманул! – вспыхнула в его голове ожигающее сознание мысль. – К отцу решил подлизаться, показав свою набожность, так же в последние годы ставшему гораздо более набожному отцу! Я это еще тогда должен был понять, когда он за Святослава заступился! Гадина!»

Как по заказу Константин увидел, как Юрий подойдя к Святославу стал с ним о чем-то оживленно беседовать.

Начался пир. Всеволоду Юрьевичу и его молодой жене Любаве подносили подарки, как правило что-то ценное, выполненное из серебра, золота и украшенное самоцветными камнями. Дарили и оружие, но тоже дорогое из дамасской стали и богато изукрашенное.

В первый момент Константину показалось, что Юрий в этом отношении ничуть не отличался от других, когда с поздравлениями, пожеланиями и благодарностью за позволение открыть приют для увечных воев и сирот, преподнес отцу меч, дескать это один из результатов их труда. Лишь спустя с десяток ударов сердца дошло, что ни ножны, ни рукоять не были как-то отделаны, это был чисто боевой клинок.

Великий князь тоже несколько удивился такой утилитарности подарка, но лишь до тех пор пока не вынул клинок из ножен.

– Благодарю сыне! Добрый клинок! Особенно радостно, что сделан он нашими мастерами! А девиз так и вовсе выше всяких похвал! Очень правильный!