— Тебя-тебя. — Мелкая Зуфарова почесала кудрявую башку. — Дело есть.

— Хорошо. — Недовольно вздохнул Юшков, сунул папку подмышку и зашагал к выходу.

— Идем. — Кивнула ему троечница. — Слышь, чо скажу. Ты же этот, как его, пловец?

— Ага.

Хлопнула дверь.

Теперь они с Ольгой остались вдвоем. Отрезанные от всего мира стенами аудитории. И Озеров чуть было не растерял всю свою решительность.

Ольга терзала его своим гордым взглядом из-под ресниц. Ее ореховые глаза смущенно смеялись. Матвей Павлович смотрел на нее и понимал, что сопротивляться своему желанию становится все труднее. Студентка терпеливо ждала, когда он заговорит, а мужчина с трудом мог дышать, не то, чтобы подбирать слова или складывать их в предложения.

Узкая водолазка, обрисовывающая тонкие девичьи изгибы, высоко поднимающаяся на вдохе грудь, красивая, длинная шея, мягкие каштановые волосы, которые она то и дело поправляла. Красивая до сумасшествия. Ожившая фантазия, не иначе.

В животе у профессора все оборвалось. Наверное, не было у него дня хуже, чем этот. Ноющая боль упрямо сжала внутренности. Нет, он не сможет запретить себе хотеть обладать этой девушкой, потому что даже простое желание поцеловать ее сейчас было острой занозой в воспаленной ране — раздирало его изнутри.

— Я вас раздражаю, да? — Тихо спросила Ольга.

И облизнула губы.

Такое простое движение, и от самообладания Озерова разом ничего не осталось.

— Почему?

Алексеева нервно провела пальцами по розоватому пятнышку на виске.

— Вы ясно дали это понять на лекции.

Мужчина выдохнул и сложил руки на груди. Если бы он этого не сделал, кто знает, куда бы потянулись эти самые руки.

— Поймите, я не могу переключаться, как по щелчку. Это мой стиль общения со студентами, иначе меня не станут принимать всерьез. Или вы обижаетесь, что я веду себя с вами так же, как со всеми? Согласен, получилось жестко, но я не могу выделять вас среди других студентов только из-за того, что произошло вчера.

Ее щеки вспыхнули, глаза блеснули обидой.

— А что произошло? Я ничего и не заметила. — Ольга выпрямилась, расправила плечи.

Озеров был уязвлен, но тоже быстро взял себя в руки:

— Это правильный подход. Я думаю, что посторонним незачем знать. Об этом я и хотел поговорить сейчас с вами.

— Мне показалось, вы уже все сказали.

— Нет. Я хотел бы попросить прощения за свою несдержанность. Я воспользовался тем, что вы были пьяны.

А еще молоды и красивы. И от вас потрясающе пахло сладостями. Разумеется, он этого так и не сказал, но заметил, как девушка, с трудом сдерживая эмоции, поджала губы.

— Я вас прощаю. Можете не переживать, никто не узнает о вашем… проступке. — Ольга ввинтила ему эти слова в самое сердце.

— И извините, если был груб на лекции.

— Всё нормально. — Безразлично пожала плечами она.

— Вы на меня не смотрели. — Неожиданно для самого себя вдруг признался Озеров.

И его сердце подскочило.

— А вам бы хотелось? — Спросила Ольга, подняв на него испытующий взгляд.

Эти слова прозвучали как выстрел. Озеров сглотнул. Конечно, ему бы хотелось. И еще ужасно разозлило, что Алексеева, которая обычно записывала за ним каждое слово, сегодня отвернулась и не замечала его.