Всего-то несколько дней! До моей казни… Есть шанс, что после выборов родители воспримут чуть мягче наш разрыв. Может, гад сжалится?
Через некоторое время мама возвращается. Забирает у меня чашку. Переставляет в раковину. Передо мной появляется чай с лимоном.
— Иван приехал… — смотрит в окно мама. — Что-то рано.
Забираю чай.
— Я к себе!
Потому что, когда мы увидимся, нас так коротнет, что… Это будет нельзя не заметить! И пусть нас лучше не видят вместе.
В комнате пугаюсь своей неземной красоты в зеркале. Я уже и забыла, что у меня масочка!
Скинув халат, быстренько смываю всё. Сделав пару глотков чая, прямо в майке и трусиках, бегу через балкон в его комнату. Слышу его шаги на лестнице…
Сердце бьётся в горле.
Он открывает дверь. Взгляд вспыхивает! Отворачивается, чтобы запереть еë. И снова встречаемся взглядами. Застыв, стоим…
Одновременно срываемся с места. Я бросаюсь ему на шею. Поднимает меня под бёдра над собой. Кружит… Мы, закрывая глаза, встречаемся губами. Он такой нежный… чувственный…
Я умираю от щемящий эйфории, едва касаясь его губ невесомыми поцелуями. Мы падаем на кровать, ласкаясь лицами, устраиваемся уютнее. Он натягивает на нас покрывало. Закрывая глаза, ловим пульсы друг друга губами — виски, шея, запястья… Проваливаемся в блаженный сон.
Глава 31 — Идиллия
Саундтрек к главе: Белые ночи — NЮ
Алексей Михайлович нанизывает шашлык на шампур. У нас типа семейный вечер, первый раз за эти дни он вырвался, чтобы провести время с нами. Ольга Валерьевна подаёт ему черри и маленькие луковки, которыми он разделяет куски мяса.
Мы с Яськой сидим рядом на качелях. Хочется в обнимку, но сидим на разных концах диванчика, забравшись с ногами, незаметно касаясь ступнями. Лениво перебираю струны. Идиллия…
Ольга Валерьевна поднимает телефон, делая несколько фоток.
— Улыбайтесь.
Да мы и так щеки уже порвали — улыбаться! Губы наши, расслабляясь, расплываются в счастливых улыбках.
— Красавцы наши! — гордо и довольно хвалит нас Ольга Валерьевна. — У Ванечки ямочки прямо как у отца. Леш, улыбнись, я ещё сфотаю…
Под брошенной на ступни подушкой, Яся сжимает пальчики, заигрывая со мной.
— «И ты люби меня нежно, люби если сможешь, — закрываю глаза, потому что текст плюс взгляд — это провал, Штирлиц. — Я придурок конечно, ты с приколами тоже… Нo ты моя абсолютно, ты моя безвозвратно…»
Родители отворачиваются, разговаривая по телефону с кем-то из родственников.
Гитара затихает, мы дергаемся друг к другу, на мгновение касаясь губами. И снова падаем в разные стороны, как только они оглядываются.
— «Стоит жара аномальная, ты вообще ненормальная… — улыбаясь, продолжаю я. — Мне с тобою так круто…».
— Бабушка приедет скоро, — разворачивается мама. — Хочет с Иваном познакомиться.
Интересно, это моя бабушка или Яськина?
— Дочь, — поднимает от экрана взгляд Алексей Михайлович, — почему Корниенко привёз твои вещи? Как они у него оказались?
«Да, блять!» — беззвучно психует Царевна.
— Я их оставила у него в машине. Всë?
— Нет, не всë. А что ты делала у него в машине?
Яська зажмуривается, сжимая кулаки и, пропсиховавшись, выдыхает.