– Помпей просит вожаков всех стай собраться в Кофейнике для обсуждения важного вопроса, – зачитал Сфинкс. Пожал плечами и передал записку Слепому.

Кажется, после этих слов заговорили все одновременно. Тишину разнесло вдребезги. Между столами забегали Логи. Фазаны сбились в кучку с таким видом, как будто ожидали нападения.

– Это подлость! – крикнул Стервятник, перекрывая возбужденный гул голосов. – У людей траур!

Помпей извиняющимся жестом поднял руки.

– Я сочувствую, – сказал он. – Но это не меняет дела.

Стервятник презрительно скривил рот, и Птицы дюжиной кривых зеркал отобразили его гримасу.

Выезжали мы в окружении подпрыгивавших, тараторивших Крыс. В дверях образовался затор, и в нем застряла половина тех, кто желал идти рядом и заглядывать нам в лица. Большая игра Дома резко перешла в активную фазу.

Небо за окнами было белесым. Туман, казалось, накрыл Дом огромным комом ваты. И еще стало очень холодно. Как будто температура упала сразу на несколько градусов. А может, меня просто знобило от волнения.

Возле Кофейника толпа немного поредела. Фазаны отпали, остальные разбились по группам. Вожаки гуськом прошли в Кофейник. После их ухода стало гораздо тише. Все ждали.

Со стороны Крыс доносились приглушенные звуки музыки.

– А ведь я говорил, – бормотал Лэри, изжевывая незажженную сигарету, – я предупреждал… Вот, дожили…

– И что теперь? Драка? – спросил я с наигранной бодростью, от которой самому тут же стало тошно.

– Нет, ужин при свечах, мой солдат! – огрызнулся Табаки.

Горбач сказал, что вовсе не обязательно всем здесь торчать. При этом сам не сдвинулся с места.

– Ты прав, – сказал Сфинкс. – Узнаем все от Слепого.

И тоже никуда не ушел.

Македонский дал Толстому булку. Горбач закурил.

Даже понимая, что все это игра, я ужасно нервничал. Слишком хорошо все исполняли свои роли.

Наконец дверь Кофейника отворилась. Первым показался Помпей. Повернувшись к Псам, он показал им большой палец. Псы радостно взвыли. Потом вышли Слепой со Стервятником и, тихо переговариваясь на ходу, убрели в сторону спален. Рыжий так и не появился. Как будто во время совещания его съели.

– Господи! – простонал Лэри, заметив, что Помпей направляется к нам.

Начавшие было расходиться стаи поспешно вернулись на зрительские места.

Высокий, смуглый, с пижонским гребешком, Помпей остановился рядом. Летучей мыши при нем не было. Может, она уже издохла.

– Поговорим? – спросил он Сфинкса.

– Ты говорил со Слепым, что тебе еще?

– Ну… со Слепым разве поговоришь по-человечески?

Помпей закурил. Он стоял среди нас, как у себя в спальне. Ни капельки не нервничая. Даже немного красуясь. Нервничали почему-то мы.

– Не так давно узнал об одном старом Законе, – сообщил Помпей, между затяжками. – Он меня жутко расстроил. Такая, знаешь, первобытная хрень… Из-за нее я с этим и затянул. Конечно, не верилось, да и ребята говорили, что он больше не действует. Но все же…

Псы подтянулись ближе, чтобы ничего не упустить.

– Мне кажется, – продолжал Помпей, рассеянно поглядев на них поверх наших голов, – его придумали трусоватые вожаки. Вот я и опасался, понимаешь?