Мурашов вдруг умолк и, напрягшись, к чему-то прислушался. Эра тоже прислушалась. Из-за стены донеслись раскаты мощного храпа, потом какое-то бормотанье.
- Кто там? - испуганно спросила она.
- Так. Дядя один знакомый, - бросил он, продолжая прислушиваться.
- Твой дядя? Пирожками объелся?
Но Мурашов глядел сквозь нее, не расслышав шутки. Потом вскочил и быстро вышел, не забыв плотно прикрыть за собой дверь. Теперь из-за стены донесся и его голос, он словно уговаривал, просил о чем-то обладателя мощного храпа. Наконец все стихло. Он вернулся, притворяя дверь все так же старательно, и бросился к плите. Яичница уже дымилась.
- Ой, извини! - покаянно воскликнула Эра. - Это я прозевала!
- Есть можно. - Он поставил сковородку перед Эрой: - Рубай.
- Ты все-таки... все-таки... - Эра наконец проглотила кусок. Все-таки ты не прав. Ты ведь ничего обо мне не знаешь, а говоришь.
- Да я насквозь тебя вижу. Мамусенькина дочка. А что ты знаешь о настоящей жизни? Ты кого-нибудь ненавидела? По-настоящему. Ты испытывала когда-нибудь настоящий стыд? У тебя были когда-нибудь мысли, от которых просто хотелось башкой о стенку - и все. Человек чувствует, что он захлебывается во всем этом, а ему: "Соблюдай, деточка, дисциплину, аккуратно делай уроки, не прогуливай - и все о'кейчик!"
- Какой человек? - встрепенулась она.
- Такой-сякой, - потянувшись, ответил Мурашов лениво, однако Эра видела, как он напряжен, точно человек, ожидающий над ухом выстрела. Ладно, топай.
- Как... топай?
- Ножками.
- А уроки? Я сейчас...
- Уроки-мороки-сороки. Иди, иди.
- Я не пойду, - растерянно сказала Эра.
- А я тебя вытолкаю. Взашей.
- Думаешь, я обижусь и уйду?
- Да ты непробиваемая, я знаю. - Встав, Мурашов крепко ухватил ее под мышки и вытащил в прихожую.
Придерживая Эру одной рукой, второй он сбросил цепочку и выставил Эру за дверь.
Дверь захлопнулась, и Эра пошла вниз, совершенно забыв о своей сумке.
- Эй, Милосердная! - позвал он, когда она проходила под окнами. Стеклотары нет?
Она поглядела вверх. Свесившись из окна, Мурашов показывал ее сумку. Эра покачала головой, и сумка шмякнулась рядом.
Однако это еще был не конец. За перекрестком кто-то пристроился к ней сзади и заныл квакающим, противным голосом:
- Девушка, можно за вами поухаживать?.. До чего вы симпатичненькая... А, девушка...
Эра в ярости обернулась к тошнотворному приставале - засунув руки в карманы и ухмыляясь, за ней следовал Мурашов.
- Мне не нравятся твои шутки.
- Мне твои тоже не того... не очень. Ладно, ты не сердись. Глупо как-то вышло.
- Вот именно.
- Что именно?! Что именно?! - снова вспылил он. - Знаешь, кто там за стенкой храпел и пузыри пускал?!
- Отец. Папашечка.
- Ну и что?
Мурашов дернул плечом.
- Ничего. Алкаш он у меня. Запой у него, ясно?
- Ясно, - сказала Эра.
- Твой что, тоже пьет? - спросил он даже с каким-то интересом.
- Да ты что!
- О господи! Ей ясно. Пичуга.
- Значит, ты и в школу из-за того?..
- Значит. Поняла теперь?
- Поняла.
- Да что ты поняла?! - вспылил он, опять раздражаясь. - Твердишь, как попка. А ничегошеньки не соображаешь.