Сам же Шрейбер никогда не давал Ульрике повода усомниться в его доброжелательности. Он всего лишь…

— Ты гадаешь, что случилось с воздушным кораблём? — произнёс Шрейбер.

— Значит, умеешь читать мысли?

— Нет. Просто изучаю человеческую натуру. Слыша, как вздыхает молодая женщина, и видя, как она смотрит на северные Пустоши, мне несложно сложить одно с другим. Я видел тебя и Феликса вместе. Из вас получилась хорошая пара.

— Сдаётся мне, ты слишком многое себе вообразил.

— Возможно, — Шрейбер улыбнулся, как показалось Ульрике, несколько печально. — Феликс Ягер — счастливчик.

— Что за счастье в том, чтобы отправиться пересекать Пустоши?

— Ты знаешь, что не это я имел в виду.

— Я не умею читать мысли, господин Шрейбер. Как я могла понять, что имелось в виду, если вы этого не высказали?

— За что ты меня невзлюбила, Ульрика?

— Я не испытываю к тебе неприязни.

— Не похоже, чтобы я тебе нравился.

— Это лишь потому, что ты…

— Волшебник?

— Да.

Шрейбер печально улыбнулся.

— Я привык. Люди склонны не доверять нам, и мы не особо им нравимся. Чародеев не так уж давно перестали преследовать в Империи.

— Здесь тоже время от времени сжигают ведьм. И чернокнижников. И я уверена, что кое–кому из моих людей понравилась бы идея и с тобой так поступить.

— Меня предупреждали.

— Здесь мы находимся слишком близко к Пустошам. Люди подозрительны. На твоём месте, я бы не принимала это близко к сердцу.

Он уныло покачал головой, и его печальная улыбка стала шире. Ульрика осознала, что, возможно, мужчина действительно мог бы ей понравиться.

— Не вижу способа, как иначе я мог бы отнестись к тому, что меня собираются сжечь на костре.

— Резонное замечание.

— Благодарю, — со слабым намёком на иронию ответил Шрейбер.

Внезапно он склонил голову набок. Похоже, к чему–то прислушиваясь.

— Что такое? — спросила Ульрика.

Неожиданно она испугалась.

— Тихо! Мне кажется, там что–то есть.

Он закрыл глаза, и его лицо расслабилось. Ульрика ощутила, как вокруг чародея заиграла энергия. Сквозь его опущенные веки она увидела сияющий свет, словно глазные яблоки чародея стали крошечными солнцами, что просвечивали сквозь кожу! Челюсти Шрейбера сжались. Он бормотал слова древнего языка.

Его глаза резко открылись. Ульрика заметила, как свет меркнет в них, словно угольки затухающего костра. Шрейбер дотянулся и взял её за руку. Для учёного хватка оказалась неожиданно крепкой.

— Оставайся спокойной, — произнёс он. — Чтобы ничто не отразилось на твоём лице. Там находятся твари, и мы должны уйти с этой насыпи.

— Мы должны поднять тревогу.

— Мы не поднимем тревогу, если нас пристрелит меткий стрелок, — мягко возразил он.

— Кто сможет в нас попасть при таком освещении?

— Доверься мне, — произнёс он, ведя её по насыпи. — Иди, как ни в чём не бывало, затем лезь вверх по лестнице в сторожевую башню.

— Что происходит? — спросила Ульрика.

Настойчивость в голосе волшебника сама по себе многое ей сообщила.

— Снаружи скавены. Крысолюди — последователи Хаоса.

— Откуда тебе известно? — спросила Ульрика, а затем обругала себя.

Ответ–то ей известен. Шрейбер — маг. Она уточнила вопрос, чтобы немного сгладить свою ошибку: