Некоторые западные сторонники мультикультуралистской толерантности, пытающиеся проявить «понимание» мусульманской реакции, замечают, что видимая чрезмерная реакция на карикатуры свидетельствует о существовании иной причины. Убийственное насилие, сначала нацеленное на Данию, а затем распространившееся на всю Европу и Запад, показывает, что протест был вызван не определенными карикатурами, а унижениями и фрустрациями, связанными со всем империалистическим отношением Запада. После демонстраций журналисты соперничали друг с другом, кто приведет больше «реальных причин» волнений: израильская оккупация, недовольство проамериканским режимом Мушаррафа в Пакистане, антиамериканизм в Иране и т. д. Почему бы не распространить такие оправдания на антисемитизм? Мусульманский антисемитизм на самом деле не имеет отношения к евреям, представляя собой смещенный протест против капиталистической эксплуатации. Но это оправдание оказывается для мусульман не слишком полезным, вызывая логичный вопрос: почему же они не обращаются к действительной причине?

С другой стороны, не менее убедительные доводы можно было привести и против Запада. Известно, что та же датская газета, которая опубликовала карикатуры на Мухаммеда, явно выказывая свою пристрастность, до этого отказалась печатать карикатуры на Христа, посчитав их чересчур оскорбительными. Кроме того, еще до обращения к публичным выступлениям датские мусульмане несколько месяцев пытались привлечь внимание государственных властей при помощи стандартных средств «европейского» диалога. На них не обращали внимания. За всем этим стоит печальный факт роста ксенофобии в Дании, свидетельствующий о конце мифа о скандинавской толерантности. Наконец, нам следует рассмотреть различные запреты и ограничения, которые лежат в основе так называемой свободы печати на Западе. Разве холокост не является священным и неприкасаемым фактом? В самый разгар мусульманских выступлений протеста Дэвид Ирвинг отбывал трехлетний срок в австрийской тюрьме за то, что в своей опубликованной пятнадцать лет тому назад статье усомнился в факте холокоста^>4.

Как же нам следует понимать такие юридические запреты на (публичное) сомнение в холокосте? Здравый смысл, подсказывающий, что что-то здесь не так, не ошибается: легализация неприкосновенного статуса холокоста является в каком-то смысле наиболее утонченной и извращенной версией отрицания холокоста^>5. Полностью признавая факт холокоста, такие законы нейтрализуют свою символическую действенность. Благодаря им происходит экстернализация памяти о холокосте и человек освобождается от ее влияния. Можно спокойно ответить критикам: «Это написано в нашем законе. Так что о проблеме заботятся. Чего вы еще хотите? Дайте мне теперь спокойно жить!» Иногда прямое признание преступления может быть самым действенным способом, позволяющим избежать ответственности за него. Мусульманским соответствием этого юридического лицемерия является странная непоследовательность в ссылках на холокост. 19 октября 2003 года иорданская газета