– Возвращайся, Артём. – Сказала Варя.

И поморщилась, потому что Грин тут же громко чмокнул её в трубку.

– А-ай, – протянула она, смеясь.

Удивительная профессия – следователь. Кем бы ты ни был, циником или наивным верующим, мужчиной со стальными нервами или ранимой и импульсивной женщиной, ты остаёшься ищейкой даже тогда, когда выходишь со службы и направляешься домой. Ты принюхиваешься, ищешь, прокручиваешь в голове факты и детали – ты думаешь, думаешь, думаешь и невольно анализируешь в уме различные мелочи, касающиеся текущих дел.

И Варя, к собственному сожалению, не была исключением. Сколько бы Егор не советовал ей «отключаться» от служебной рутины во внерабочее время для её же блага, девушке не удавалось, как по щелчку пальцев, едва перешагнув порог конторы, превращаться из сыщика в обычного человека.

Даже прогуливаясь по улочкам ещё не остывшего от дневной жары приморского городка, даже стоя в очереди или покупая в местном ресторане плов на ужин, она автоматически разглядывала каждого прохожего и отмечала для себя интересные детали. Маньяк, терзавший детей, совершенно определенно был точно таким же, как любой из них. Он мог оказаться кем угодно.

Даже проходя по набережной Варя не расслаблялась: вглядывалась в лица, изучала походки, вслушивалась в случайно брошенные фразы туристов и местных. Она делала это неосознанно. Точно специальная компьютерная программа, созданная для анализа огромного количества разрозненных данных.

Просто девушка с детства была ответственной. Даже слишком. Эта её черта ужасно мешала ей жить. Она же стала виновницей разлада в отношениях с Альбертом, она же не давала ей быть просто женщиной рядом с Грином, и по её же вине у Вари теперь не получалось отрешиться от работы и дать отдохнуть собственному мозгу.

Девушка совершенно запуталась.

Винила Артёма в том, что он наперекор требованию Пороха влезал в расследование и публиковал закрытые материалы, и тут же готова была выболтать ему хоть все государственные и служебные секреты, чтобы он просто вернулся к ней из этой долбанной поездки и больше не лез на рожон с делом по расселению Прибрежки.

Варя злилась на Грина и гордилась им.

Гордилась его упёртостью, преданностью делу, готовностью пожертвовать собой при необходимости. Она не могла не замечать того, с каким рвением он принялся за работу над своей газетой, с какой дотошностью и с каким жаром он добивался правды и справедливости от чиновников. И даже когда Грин хитрил, чтобы заполучить сенсационный материал, она не могла не восхититься его находчивостью.

Варя очень боялась за Артёма.

Она, как никто другой, понимала, что он опять ступает на ту же скользкую дорожку, которая однажды уже привела его к больничной койке. Она бродила по его пустой квартире, складывала вещи, вытирала пыль со шкафов и с тоской вдыхала запах его одежды, пока вдруг не наткнулась на аптечку, в которой находились обезболивающие Артёма и его мази от ожогов.

Девушка села и стала перебирать их.

Это был целый арсенал соответствующих лекарств, которые Грин принимал в течение полугода. Она представляла боль, которую он испытывал и периодически продолжал испытывать, и не понимала, как после всего пережитого он смог продолжить свою борьбу? А главное – зачем?