«Мораль? Мораль определяется законом! Или вы считаете, что наши сенаторы аморальные люди? И если закон разрешает что-то, значит, это что-то вполне морально, — всегда парировал он в таких случаях. — А все эти разговоры — в пользу бедных. Это они пусть думают о морали, если им не хватает соображения и умения заработать».

Именно такая позиция отца и вызвала их разлад. Пока была жива мама, она еще как-то умела сдержать его порывы, но, когда ее не стало, для отца не осталось авторитетов. Вот тогда он развернулся по полной. И именно тогда общество Амура, действующее ранее полулегально и очень осторожно, стало в лицее чуть ли не официальной организацией.

— Ваши дочери идут в общество? Значит, хотят. Если бы вы правильно их воспитывали, как я свою, они бы ни за что не пошли ни в какие общества, — отвечал он жалобщикам. Урезонить его не смогли ни Артер Леройс, ни Жерар Реордан — отец Ройса.

Вот сейчас Мелисса и гадала, о чем именно ее отец разговаривал с Наташей и почему он так рассержен? И зачем Наташа вообще ввязалась в этот спор? Не дура ведь и должна понимать, что если даже дочь ничего не может сделать, то ее он тем более не послушает, будь она хоть десять раз Призванной. Значит ли это, что разговор она затеяла из-за поиска убийцы? Если это так, то может быть, Наташа подозревает ее отца в соучастии в убийствах?

Вот еще одна головная боль! Мало ей о Ройсе переживать, сейчас еще и об отце волноваться приходится. Чем бы он ни занимался, какие бы ссоры у них ни возникали, но он оставался ее отцом, и она волновалась за него.

«Все плохо! Все очень плохо!» — лихорадочно размышляла Мелисса, пытаясь хоть как-то успокоиться. В конце концов решила, что сейчас лучше всего перестать волноваться и сменить обстановку, и сразу вспомнила, что их приглашал профессор Кардегайл. Она даже испытала к нему благодарность за это. Все лучше, чем сидеть дома или у Ройса и переживать.

Девушка быстро глянула на часы. Почти час дня. Профессор точное время не называл, сказал только — после обеда, так что можно уже идти в гости. Ладно бы она хоть как-то могла повлиять на ситуацию, а так…

Сейчас Мелисса очень хотела встретиться с Наташей и все-таки вытрясти из нее имя убийцы. Пусть даже самое страшное случится, лишь бы не эта неопределенность. Даже если ее отец окажется виноватым вместе с директором Тинефсом, она будет знать, как поступить — от переезда, конечно, придется отказаться, отцу понадобится ее поддержка… Но сейчас это чувство полнейшего бессилия… никогда Мелисса не испытывала ничего хуже. А еще осознание того, что, если она попытается сделать что-то, без четкого понимания ситуации, это может привести к прямо противоположному результату, а потому сейчас лучше молчать и не делиться ни с кем своими переживаниями. Она должна все вынести одна, как бы ни хотелось получить помощь от Торена или Ройса. Зная их характер, можно быть уверенными, что они кинутся в бой, не разобравшись, и наломают дров. Поэтому она сейчас и молчала, поэтому и не стала разоблачать ложь отца.

— Отец, я к Ройсу вместе с Тореном. — Мелисса не спрашивала разрешения, просто ставила в известность.