×
Traktatov.net » Заградотряд. «Велика Россия – а отступать некуда!» » Читать онлайн
Страница 118 из 122 Настройки

Возможно, именно этот бросок спас последних оставшихся в живых.

Бежали по мокрой ослизлой земле, падали, снова вставали, тащили раненых и убитых, ползли, волоча за собой перебитые руки и ноги.

– Вот тебе и атака, – хрипели и стонали в овраге.

– Сходили…

А в деревне уже взревывали моторы, слышались крики и команды.

– Уходить! Уходить!

– Они сейчас сюда придут!

Старшего лейтенанта Мотовилова тащили под руки. Он запрокидывал голову и ругался в гроб и в душу.

– Багирбекова ко мне! – закричал он. – Пусть Багирбеков примет командование!

– Убит Багирбеков.

– Как убит?!

– Наповал.

– Климкина!

– Бредит он уже, товарищ старшина, – сказал связной Самошкин, все это время ни на шаг не отходивший от ротного. – Климкина ж еще днем…

– Слушай мою команду! – рявкнул старшина Звягин. – Пулеметчики – ко мне!

Звягин выставил заслон. Пулеметчиков среди уцелевших не оказалось. Пулемет притащили из сосняка. Этот был тот самый «МГ», первого номера которого подстрелил Петров. Но стрелять из него никто не умел. А может, просто не нашлось добровольного кандидата в смертники. И тогда старшина лег возле пулемета и коротко приказал остальным:

– Ротного не бросать. Ни живого, ни мертвого.

Они бежали по чавкающей грязи. Карабкались по склонам. Раненых никто не перевязывал. Пахло мочой и кровью.

– Раненых не бросать!

– Сволочи! Не бросать своих!

Когда горстка уцелевших выбралась к своим окопам, в глубине оврага ударил длинными очередями немецкий пулемет. Никто не проронил ни слова.

Они расползлись по траншее. Кто тут же засыпал, забравшись под навес плащ-палатки на сухую солому. Кто перевязывал раненого товарища, не желая отпускать его на тот свет. Кто курил и молча посматривал в поле, над которым играло зарево малеевского пожара.

Спустя некоторое время начали собираться в ДОТе. Туда же стащили и всех раненых.

Глава двадцать вторая

– Что, товарищ старший лейтенант, – поднял тяжелые веки Коляденков, – лейтенанта жалеешь?

Мотовилов молча кивнул и отвернулся, чтобы никто из бойцов не увидел его слез и дрожащего подбородка. Что это со мной, спохватился он, что это я себя распустил, как дамочка бульварная. Надо посты проверить, кинулся он спасительной мыслью к первому попавшемуся на ум и тут же вспомнил, что никаких постов уже нет, есть один часовой возле входа в ДОТ. Вон его спина. Не спит. А я ведь ранен, спохватился он. Вон, вся нога в бинтах. Меня тащили, вспомнил он.

– Ничего, – жалея своего командира грубоватой солдатской жалостью, снова заговорил Коляденков, – еще мы живы. Еще мы у тебя есть, живые и не особо раненые. Еще тебе, Степан Фомич, нас похоронить надобно. Так что еще повоюем. А? – И Коляденков улыбнулся неожиданно мягкой, почти детской улыбкой, которую трудно было предполагать на его грубом, угловатом крестьянском лице.

Кусок шинельного сукна в урезанной и расплющенной медной гильзе от «сорокапятки» горел неровно, то трепыхался, как пойманная птица, то снова выравнивался и горел густым красноватым пламенем. И тогда Мотовилов мог разглядеть себя и своих бойцов.

– А ничего. Как-то ж отбились.

– Ноги унесли…