После совещания мы с Роземблюмом покинули помещение и направились в сторону большой комнаты, отведенной нашей группе для работы.

— Как только ты уговорил меня сделать такое смелое предположение? — пробормотал Капитон Апполикарпович, шагая рядом. — Ты уверен, что очередное нападение будет именно завтра? И что через три дня вычислишь преступника?

— Наметки есть, уверен, — твердо кивнул я.

Мне понадобилось несколько часов, чтобы убедить старшого выдать информацию о сроках. Она нам, вернее даже мне была нужна как воздух. Я за последнее время замечал за нами слежку. Даже гадать не надо, что тут суетятся британцы, теряя позиции одну за другой. Вот этим ударом по их репутации я и собирался подстегнуть их на реальные действия. Пару раз в туалете департамента жандармерии, разговаривая с Андреем или Ромой, причем в присутствии посторонних, специально выпускал информацию, что мы вот-вот узнаем, кто такой преступник.

Поднявшись по лестнице на этаж выше, мы прошли по небольшому коридору и вошли в помещение, где царил рабочий хаос. Кроме нашей группы тут присутствовали два переводчика от департамента полиции Парижа, так как я один просто не справлялся. От помощи нашего посольства, чтобы они прислали своих специалистов для перевода дел, полицейские вежливо, но твердо отказались. Чую работу британцев. В последнее время нажим их усиливался, они задействовали все рычаги, какие могли, чтобы притормозить нашу работу. Кстати, я стал замечать, что местные как могли, в меру своих сил защищали нас от действий лаймов.

В чем-то им сопутствовал успех, в чем-то нам. Хотя эта мышиная возня меня интересовала постольку-поскольку, так как я знал имя маньяка и работал скорее для вида, больше с интересом изучая работы инспекторов отдела убийств, и участвовал в написании всех речей Роземблюма перед прессой и полицейскими. То есть работал над нашим имиджем.

Дальше мы работали спокойно, продолжая перелопачивать гору дел и составляя свои списки. Работа французскими полицейскими была проделана титаническая, это было видно, но вот аналитикой они не страдали. Даже не зная имени маньяка, я бы его спокойно вычислил, так как в делах были намеки, что могли привести к нему. Я тщательно их фиксировал и показывал старшому, который очень вдумчиво изучал поданные материалы. Алиби мое гарантировано. Случись что, по этим материалам старшой и сам вычислит маньяка после вдумчивого изучения и составления фактов. Я даже тут подстраховался.

Может, кто-то думает, что я отдаю очередную жертву маньяку на заклание. В чем-то это так, но я знал, что в этот раз ребенок спасётся и преступления не свершится, зато у нас появится рисунок с образом преступника, написанный со слов одиннадцатилетней несостоявшейся жертвы. Это мало поможет в розыске, так как испуганная девочка не совсем правильно опишет маньяка, так что и это нам на руку. Да всё нам на руку. Даже то, что наше предположение сбылось.

Но главное не это, я разрабатывал операции по британцам. Они уже на нервах, слепому ясно, что мы близки к разоблачению преступника, а британцы этого допустить никак не могли. Это вон нью-йоркские полицейские умылись и с позором уехали к себе, а британцы продолжали делать вид, что работают по поиску маньяка, гадя нам исподтишка. Короче говоря, они собирались по нашим разработкам первыми взять преступника. Но вот только как это сделать, если мы не сообщаем мелких деталей и папку с нашими выводами Роземблюм носит с собой? Разработать план по изъятию документов? Вряд ли. Подкупить одного из русских следователей? А вот это возможно. Но кого? Конечно же, самого молодого, который хоть и на посылках, но зато знает всё, что нужно. Тем более этот молодой три дня из четырех плотно работал, а вчера погулял по улицам Парижа, не отходя далеко от отеля, заглядывая в магазинчики и с горестными вздохами рассматривая цены. Явный клиент для вербовки.